– Я так виноват, Фитц! – сказал Прилкоп. – Я говорил ей, чтобы никуда не уходила. – Он взял меня за руку и втащил внутрь.

– Я была нужна отцу, – заявила Би.

– Так это из-за Би они сбежали? – спросил Пер.

Он опустил Спарк на пол и захлопнул за нами дверь. Мы остановились перевести дух в пустой караулке. У меня по-прежнему звенело в ушах.

– Спарк! – громко позвал Лант. Присутствие духа вернулось к нему, но теперь в его голосе зазвучала тревога за девушку. Чуть не плача, он опустился возле нее на колени. – Куда ее ранили?

– Ее оглушило Силой. Думаю, она придет в себя через несколько минут. Би, никто не сердится на тебя. Ты спасла всех нас. Иди сюда, прошу тебя. Иди!

Пер, не обращая ни на кого внимания, придвинул стол стражи к двери. Потом потащил туда же тяжелый стул. С трудом разминувшись с ним, я подковылял к Би. Она сидела, забившись в угол и закрыв лицо руками, и сгорала от стыда.

– Я не хотела навредить ей! И стража теперь знает, где мы!

– Нет, ты спасла нас! Спасла нас всех!

Она бросилась ко мне, и на одно мимолетное мгновение я смог обнять свое дитя. Я прижимал ее к себе, а Би цеплялась за меня, веря, что я могу защитить ее. На миг я ощутил себя хорошим отцом. Потом к нам поднялся Шут.

– Что произошло? – резко спросил он.

– Идем вниз, – скомандовал Лант и подхватил Спарк.

Глаза девушки были открыты, на лице застыла растерянность. «Добрый знак», – решил я.

По потолку уже бежали и ширились трещины, нам на голову сыпалась краска.

– Если потолок рухнет, мы окажемся в ловушке, – напомнил я Ланту.

– Даже если бы коридор дальше не завалило, мы все равно не смогли бы выбраться с острова, одолев стражу и ворота. Подземный ход – наша единственная надежда, пусть и невеликая. Идем.

Мне это не нравится.

Мне тоже.

Шут подошел, чтобы помочь мне спуститься. Лант направился к лестнице, Спарк шла рядом, крепко держа его за руку. Пер закинул последний стул на свой заслон и присоединился к нам.

– Так у тебя есть магия? – спросил он Би.

– А у тебя ее нет. И как же это здорово! А то бы я и тебя заставила бежать прочь. – На кратчайшее мгновение на ее губах мелькнула улыбка. Мне было так больно видеть улыбку Молли на этом крохотном, покрытом шрамами личике, что защемило сердце.

– Не бывать такому, – заверил ее Пер, широко ухмыляясь.

Она не видела ничего, кроме этой его ухмылки.

Позади с грохотом рухнул кусок потолка в углу, накрыв нас волной дыма и запаха гари и надежно завалив дверь в коридор. Порыв жаркого воздуха подтолкнул меня и Би к лестнице. Пер закрыл за нами дверь.

– Ну ладно. Думаю, можно не бояться, что враги придут за нами этим путем.

Его голос звучал почти весело. Я не стал перечить ему, хотя и понимал, что рухнувший потолок наверняка подожжет стены, а значит, теперь мы точно в ловушке.

Би и Пер стали спускаться первыми. Я посмотрел на лестницу, ведущую вниз.

– Обопрись на меня, – предложил Шут.

При каждом шаге края моей раны расходились. Внизу горел свет, но очень тусклый. Я успел учуять запах сосновой смолы, прежде чем его заглушила вонь темницы. Потом раздался оглушительный грохот, как будто гигантская лошадь лягнула стену. «Должно быть, еще часть потолка рухнула», – решил я. Вот и все. Теперь мы точно умрем здесь, если только не найдем другой выход.

– Пути назад нет, – сказал Шут.

Я равнодушно кивнул. Мы спустились до самого низа, и я присел на последнюю ступеньку. Шут опустился рядом, а Би устроилась с другой стороны. Ну, вот мы все и собрались вместе. И все живы. Пока что.

Обнял Би за плечи и притянул к себе. Она воспротивилась было, но потом прильнула. Какое-то время я просто сидел так. Пусть сил у меня почти не осталось, зато Би рядом. Моя дочь со мной.

Над нами бушевало пламя и рушились стены, враги жаждали нашей крови. Здесь, внизу, царили влажный холод и полумрак. Мы очутились в клетке из камней и вод морских. Прилкоп присел на корточки возле узников, которых освободил. Оборванные, сутулые, они сидели все в одной темнице и жались друг к другу на единственном тюфяке. Я не слышал, что Прилкоп говорил им. На другом конце подземелья Спарк обследовала участок стены, ее била дрожь. Я смотрел, как она и Лант ощупывают кладку, ковыряют потрескавшийся цемент и качают головой. Похоже, они пали духом.

– Возможно, придется использовать гремучий горшок, – сказал Лант.

Спарк потерла глаза и осторожно покачала головой.

– Последнее средство, – громко сказала она. – Если только не заложить его в толщу стены, разрушительная сила большей частью придется на нас, а не на стену. Мы с Чейдом испытывали эти горшки много раз. Если зарыть горшок, он проделает глубокую яму. Но если просто положить его на землю, останется широкая и мелкая воронка. Чего доброго, еще потолок обрушится.

– Я так устала! – вздохнула Би.

Ее было едва слышно.

– Я тоже.

Действие семян карриса как раз закончилось, оставив по себе обычную подавленность и изнеможение.

– Волк-Отец теперь с тобой?

Да.

– Да. – Услышав, как она зовет Ночного Волка, я улыбнулся.

– Что он такое?

Я не знал.

– Он хороший, – сказал я и почувствовал, что ему понравился мой ответ.

– Это да, – согласилась Би.

Она ждала, что я что-нибудь прибавлю. Я пожал плечами, и на лице ее промелькнула улыбка. Потом она спросила:

– Мы тут в безопасности?

– Более или менее. Пока что.

Я рассматривал ее лицо. Глаза Би вдруг широко распахнулись, и она почти с вызовом произнесла:

– Я знаю, как выгляжу. Я уже не хорошенькая.

– Ты никогда хорошенькой и не была, – сказал я и покачал головой, глядя на нее.

Шут охнул, ужаснувшись моей жестокости; Би потрясенно вытаращила глаза.

– Ты всегда была и остаешься красивой, – добавил я. Протянул руку и коснулся ее мятого уха. – Каждый шрам – это победа. Вижу, у тебя их немало.

Она гордо выпрямилась:

– Каждый раз, когда меня били, я старалась тоже сделать им больно. Так учил меня Волк-Отец. «Заставь их бояться тебя», – говорил он. И я старалась. Я прокусила щеку Двалии насквозь.

Я обомлел и потерял дар речи. А Шут подался к ней и сказал:

– Вот молодец! На твоем месте я, пожалуй, поступил бы так же. – Он улыбнулся ей. – Как по-твоему, у твоего отца красивый нос?

Би подняла на меня глаза, и я показал пальцем то место, где нос мне когда-то сломали. Она никогда и не видела его другим.