Мы с Карлой взгромоздились на мотоцикл.

– Я оставлю здесь свой байк и поеду с Рэнделлом, – сказал Навин.

Мы скользили меж шелестящих полотнищ стремительно текущего транспорта, направляясь в колабский лабиринт старинных улочек возле причала Сассуна. Ночной запах мертвых и умирающих морских существ преследовал нас не только у причала, но и вплоть до скопища домов с верандами, в одном из которых покоился Деннис.

На улице собралась толпа. Огромные маршрутные автобусы проплывали сквозь море голов и плеч кающихся грешников, раздававшееся в стороны, когда надо было пропустить очередного металлического кита.

Мы протиснулись вперед, чтобы видеть веранду, на которой должен был появиться Деннис, вышедший из своей затяжной добровольной комы.

В руках у людей были свечи и масляные лампы. Некоторые держали связки ароматических благовонных палочек. Некоторые пели.

И вот в дверях дома показался Деннис. Он взглянул на веранду, как будто это была крытая красной черепицей река, затем на толпу молящихся на улице.

– Привет всем и каждому здесь и повсюду, – произнес он. – В смерти покойно. Я там был и могу заверить вас, что там очень покойно, если только кто-нибудь не ломает тебе кайф.

Все радостно зашумели и стали выкрикивать имена всевозможных богов. Деннис осторожно сделал несколько пробных шагов. Собравшиеся завопили и запели. Он спустился по ступенькам на дорогу и упал без чувств посреди толпы.

– Представление началось, – прокомментировала Карла.

– Думаешь, он притворяется? – спросил я, наблюдая за богомольцами, которые орошали слезами Денниса, вновь принявшего горизонтальное положение.

– Он сейчас встанет, – ответила она, прислонившись ко мне. – Это только прелюдия.

Деннис неожиданно сел, и толпа, ожидавшая его благословения, отхлынула.

– Я понял, – сказал он. – Я знаю, что я должен сделать.

– Что? Что? – послышались голоса.

– Мертвые, – ответил он звучным низким голосом, далеко разносившимся в тишине. – Я должен позаботиться о них. Кто-то должен им послужить.

– Мертвым? – переспросил кто-то.

– Мертвым, и только мертвым, – ответил он.

– Но как можно им служить? – поинтересовались из толпы.

– Сначала мне надо выкурить хороший чиллум. Возврат к жизни убивает мой кайф. Будьте добры, не может ли кто-нибудь приготовить мне хороший чиллум?

Десятки людей кинулись выполнять его просьбу, значительно затруднив задачу, но наконец Билли Бхасу, сев на корточки рядом с поверженным жрецом Морфея, предложил ему трубку.

Деннис закурил. Окружающие стали молиться. У кого-то в руках зазвенели храмовые колокольчики. Кто-то защелкал кастаньетами, и еще кто-то стал читать слабым голосом мантры на санскрите.

– Этот парень – ходячее кино, – заметила Карла. Оглянувшись через мое плечо на Рэнделла, стоявшего на полшага позади нас, она спросила: – И как тебе, Рэнделл?

– Впечатляющий спектакль, мисс Карла. Спонтанная канонизация.

– Да, этого у Денниса не отнимешь, – заметил Навин. – Он сам себе вселенная.

Деннис с трудом поднялся на ноги. Несколько крепких молодых парней притащили паланкин, криками и ворчанием прокладывая себе путь через толпу. Это были носилки для доставки трупов к месту ритуального сожжения, но на них установили кресло, обтянутое серебристым кожзаменителем.

Молодые люди поставили паланкин на землю, помогли Деннису забраться в кресло и, вскинув паланкин на плечи, отправились в долгий путь к Воротам в Индию.

Деннис благосклонно улыбался направо и налево, благословляя чиллумом поднятые к нему лица.

– Он неподражаем, – сказала Карла. – Давайте примкнем к процессии.

Мы поехали рядом с колонной, двигавшейся по тенистым улицам к памятнику. Толпа по мере продвижения росла, к ней присоединялись выходившие из своих домов барабанщики, танцоры и трубачи. К концу пути большинство участников шествия даже не имели понятия, чем вызван весь этот ажиотаж.

Заняв позицию, удобную для наблюдения, мы увидели Денниса в центре неистовствующей толпы, в которой многие не знали о Деннисе ничего и тем не менее приветствовали его возвращение к жизни после нескольких лет безмолвной епитимьи.

В сотне метров от памятника, в отеле «Тадж-Махал», совещались представители правящей верхушки. Из отобранных ими кандидатов, покровительствующих бизнесу, беднота избрала новое правительство, и теперь преуспевающие дельцы забрасывали невод в обновленные воды коммерческой коррупции.

В пяти сотнях метров от них Вишну, главарь мафии, переименованной недавно в Компанию 307, по номеру статьи Уголовного кодекса, касающейся покушения на убийство, наводил порядок в своей подпольной организации, изгоняя из нее мусульман. Оставляли в Компании лишь тех из них, кто соглашался рассказать все, что знал о Пакистане и о планах поверженного Санджая.

Абдулла исчез после пожара, никто не знал, где он находится и что замышляет. Прочие мусульмане из первоначального состава мафии обосновались около мусульманских базаров в Донгри и завязали еще более прочные связи с пакистанскими поставщиками оружия.

Беспорядки, как всегда, нанесли глубокие раны городу. Призывы к спокойствию, исходящие от городских руководителей различного уровня, не могли остановить расползающиеся страхи. Помимо конкретных проявлений насилия, людей страшил сам факт, что подобное может происходить в прекрасном и дружелюбном Городе семи островов.

Карла хлопала в ладоши в такт пению. Рэнделл и Навин, также в такт, мотали головами из стороны в сторону. Сотни бедных и больных людей стремились прорваться к носилкам с Деннисом, вознесенным на вершину славы, и коснуться их.

Огромные Ворота в Индию были освещены, но оттуда, где мы стояли, широкая арка выглядела как игольное ушко, через которое больше не мог пролезть верблюд британского владычества.

Море за памятником было черным зеркалом с разбросанными по нему огоньками сотен лодок, качавшихся на рваных волнах. Огоньки были похожи на отпечатки пальцев, оставленные светом на поверхности моря.

Эхо неистовых молитв, читавшихся на возведенной англичанами Троянской башне, уносилось в бесконечность, как и всякий звук.

Все звуки, которые мы издаем, остаются в мире и еще долго странствуют сквозь пространство и время после того, как мы исчезаем с лица земли. Наша Земля посылает во Вселенную все, что мы кричим, говорим, поем. Сегодня ночью Вселенная слышала из этого места, в некотором роде святого, молитвы и крики боли, издаваемые надеждой.

– Поехали? – предложила Карла, усаживаясь на заднее сиденье мотоцикла.

Мы отъехали медленно, чтобы Рэнделл и Навин не отстали от нас в толпе. Люди между тем запели громче, очищая на время своей искренней мольбой противоречивые сигналы, поступавшие из города у моря.