гипнотизировать дверь Вилли. Дверь покладисто отворилась, и на пороге возник Вилли. Вслед ему долетел голос Чарльза Хеллоуэя: «Может, мне с вами пойти?» Вилли только головой помотал.

Ребята сосредоточенно шагали к полицейскому участку. Опять придется объясняться с мисс Фолей, извиняться, но ведь пока они еще только идут, засунув руки поглубже в карманы и перебирая в памяти жуткие субботние головоломки. Первым нарушил молчание Джим.

– Знаешь, когда мы после крыши спать пошли, мне похороны приснились. На Главной улице…

– А может, это парад был?

– Ха! Точно. Тыща людей, все в черном и гроб тащат, футов сорок длиной!

– Вот это да!

– Верно говорю. Я еще подумал: «Это что же такое помереть должно, чтобы такой гробище понадобился?» Ну и подошел заглянуть. Ты только не смейся, ладно?

– Не улыбнусь даже, честно.

– Там лежала такая сморщенная штуковина, ну, вроде черносливины. Как будто чья-то шкура, как с диплодока, что ли.

– Шар!

Джим остановился как вкопанный.

– Эй! Ты тоже видел? Но ведь шары не умирают?

Вилли молчал.

– Зачем их хоронить-то? Их же не хоронят?

– Джим, это я…

– Знаешь, он был как бегемот, только сдутый.

– Джим, прошлой ночью…

– А вокруг черные плюмажи, барабаны черным затянуты и по ним – черными колотушками – бум! бум! Я сдуру начал утром маме рассказывать, только начал ведь, а тут уже и слезы, и крики, и опять слезы. Вот женщинам нравится рыдать, правда? А потом ни с того ни с сего обозвала меня «преступным сыном»! А чего мы такого сделали, а, Вилли?

– Кто-то чуть было не прокатился на карусели.

Но Джим, похоже, не слушал. Он шел сквозь дождь и думал о своем.

– По-моему, с меня хватит уже всей этой чертовщины.

– По-твоему?! И это – после всего? Ну что ж, Джим, хватит так хватит. Только вот что я тебе скажу. Ведьма на шаре, Джим! Этой ночью я один…

Но уже некогда было рассказывать. Не осталось времени поведать о том, как он сражался с шаром, как одолел его, как шар повлекся умирать в пустынные края, унося с собой слепую Ведьму. Не было времени, потому что сквозь дождь ветер донес до них печальный звук.

Они как раз проходили через пустырь с большущим дубом посередине. Вот оттуда, из теней возле ствола, и послышалось им…

– Джим! Там плачет кто-то!

– Да вряд ли! – Джим явно хотел идти дальше.

– Там девочка. Маленькая!

– Спятил? Чего это маленькую девочку потянет в дождь плакать под дубом? Пошли.

– Джим! Да ты что, не слышишь?

– Ничего я не слышу! Идем.

Но тут плач стал громче, он печальной птицей легко скользил сквозь дождь по мертвой траве, и Джиму волей-неволей пришлось повернуть за Вилли. А тот уже шагал к дубу.

– Джим, я, пожалуй, знаю этот голос!

– Вилли, не ходи туда!

Джим остановился, а Вилли продолжал брести, поскальзываясь на мокрой траве, пока не вошел в сырую тень. Насыщенный водой воздух, неотделимый от серого низкого неба, путался в ветвях и струйками стекал вниз, по стволу и веткам; и там, в глубине, действительно притулилась маленькая девочка. Спрятав лицо в ладошках, она рыдала так, словно город внезапно провалился сквозь землю, все люди перемерли в одночасье, а сама она потерялась в дремучем лесу.

Подошел Джим, встал у края теней и тихо спросил:

– Это кто?

– Сам не знаю, – отвечал Вилли, сдерживая уже созревшую догадку, от которой самому впору зареветь.

– Не Дженни Холдридж, а?

– Нет.

– И не Джейн Франклин?

– Да нет же, нет. – Губы Вилли потеряли чувствительность, как от заморозки у зубного врача. Одеревеневший язык едва шевелился: – Нет. Н-нет.

Малышка продолжала плакать, хотя уже чувствовала, что не одна под деревом, просто остановиться не могла. И головы пока не поднимала.

– … Я… я… помогите мне, – донеслось сквозь всхлипывания. – Никто мне не поможет… я… я… не такая…

Наконец, собравшись с силами, она подавила очередной всхлип и подняла лицо с совершенно опухшими и заплывшими от слез глазами. Она разглядела ребят, и это потрясло ее.

– Джим! Вилли! О боже, это вы!

Она схватила Джима за руку. Он шарахнулся назад, бормоча:

– Нет! Ты что? Не знаю я тебя, отпусти!

– Вилли! – запричитала девчушка растерянно. – Ну хоть ты-то помоги! Джим, не уходи! Не бросайте меня здесь!

Слезы снова ручьем хлынули у нее из глаз.

– Нет! – пронзительно взвизгнул Джим, вырвал руку, упал, вскочил на ноги, замахнулся даже невесть на кого, н удержался, затрясся весь и прошептал, заикаясь: – Ой, Вилли, пойдем отсюда, ну пожалуйста, пойдем, а?

Девочка под деревом испуганно отшатнулась; широко распахнутые глаза умоляюще и недоуменно перебегали с лица на лицо, потом она застонала, обхватила себя за плечи и принялась раскачиваться, упрятав лицо на грудь. Она не плакала больше. Нет, она напевала что-то в такт своим наклонам, и видно было, что она так и будет мурлыкать себе под нос, одна, под деревом, среди серого дождя, и никто не подпоет ей, никто ее не остановит…

– … Кто-то должен мне помочь… кто-то должен ей помочь, – она причитала, как по мертвому, – кто захочет ей помочь… никто не может… никто не поможет… ладно, не мне, но ей помогите… ужасно…

– Она нас знает, – обреченно произнес Вилли, наклонившись к девочке и повернув голову к Джиму. – Я не могу ее бросить!

– Да врет она все! – яростно выпалил Джим. – Врет! Не знает она нас! Я же ее в глаза не видел!

– Нет ее, нет, верни ее, верни назад, – приговаривала девочка, раскачиваясь с закрытыми глазами.

– Кого? – участливо спросил Вилли, присев рядом с ней на корточки. Он даже тихонько тронул ее за руку. Она сразу вцепилась в него, тут же поняла свою ошибку, потому что он дернулся, выпустила его руку и снова разревелась.

Теперь Вилли терпеливо ждал, а Джим подскакивал и ерзал поодаль и все звал его идти, канючил, как маленький, что ему это не нравится, что они должны идти, должны идти…

– О-о-о, – тянула девочка, – она потерялась. Она убежала в то место и не вернулась больше. Найдите ее, найдите, пожалуйста, пожалуйста…

Весь дрожа, Вилли заставил себя погладить девочку по мокрой щеке.

– Ну, не вешай нос, – прошептал он, – все будет о’кей. Я помогу тебе.

Девочка открыла глаза и замолчала.

– Я – Вилли Хеллоуэй, слышишь? Ты сиди тут, а мы через десять минут вернемся. Идет? Только не уходи никуда.

Она покорно закивала.

– Значит, сидишь здесь и ждешь нас, так?

Она снова молча кивнула. Вилли выпрямился. Это простое движение почему-то испугало девочку, и она вздрогнула. Вилли помедлил, глядя на