И они вышли. Я попробовал херес – действительно, он был бесподобен, хотя, если честно, мускат из Крыма, который я попробовал на «Североморске», казался мне еще лучше. А вот таких сигар больше нигде в мире не делают. И я с огромным удовольствием посидел полчаса в ожидании Александра и сеньора Руиса.

12 августа (31 июля) 1877 года. Константинополь, берег Золотого Рога. Дом сержанта контрактной службы Игоря Андреевича Кукушкина Надежда Николаевна Кукушкина – в девичестве Мерседес Диас

Сегодня произошло то, о чем мечтает, наверное, каждая девушка в мире. Я вышла замуж. Наконец-то мы с Игорем обвенчались по православному обряду в самом большом храме Константинополя – Святой Софии.

Все было очень красиво и торжественно. Пел хор, священник нараспев читал молитвы, а в руке моей дрожала восковая свечка. Стоявшая слева свидетельница Ирина Андреева шепотом переводила слова батюшки со старославянского на обычный русский язык. Потом мы с Игорем трижды обменялись обручальными кольцами, и в центре храма у небольшого столика, именуемого у русских аналой, на котором лежало Евангелие и распятие, священник задал мне самый главный вопрос: «Имеешь ли, раба Божия Надежда, произволение благое и непринужденное, и крепкую мысль взять себе в мужья сего раба Божьего Игоря, его же здесь пред тобою видишь?»

Пересохшими от волнения губами я прошептала: «Си…» – а потом, вспомнив, где все это происходит, повторила уже по-русски: «Да».

После наших с Игорем утвердительных ответов батюшка возвестил: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа ныне и присно и во веки веков…»

Потом принесли венцы. Свидетелями на свадьбе были Ирина Андреева и сам Александр Васильевич Тамбовцев. В толпе зевак шушукались, что жених и невеста, несмотря на скромную одежду – люди непростые. У них в свидетелях будущая королева Болгарии и канцлер Югороссии. От этих слов у меня стало радостно на душе – вот, оказывается, какой уважаемый человек мой муж, если такие люди приняли приглашение быть шаферами на нашей свадьбе.

Тем временем священник взял в руки венец с образом Спасителя, дал поцеловать его Игорю и, со словами: «Венчается раб Божий Игорь рабе Божией Надежде во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь», надел венец на голову моего любимого. Потом он с этими же словами он поднес венец с иконой Пресвятой Богородицы к моим губам, после чего надел венец на мою голову. Ирина и Александр Васильевич стали сзади нас, придерживая венцы и не давая им съехать набок.

Надев венцы, священник произнес трижды: «Господи Боже наш, славою и честию венчай их». Как мне объяснили накануне, именно с этого момента мы с Игорем становимся мужем и женой перед Богом.

Тем временем батюшка взял с аналоя Евангелие и, перекрестившись, начал читать отрывок из послания апостола Павла ефесянам. Вот что говорилось в этом послании:

«Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела.

Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем.

Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна. Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его.

Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть.

Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви.

Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа…»

Потом батюшка прочитал рассказ из Евангелия о Чуде в Канне Галилейской, после которого служка принес чашу с вином, из которой мы с Игорем сделали по три глотка. Хор запел молитву, а батюшка, соединив наши правые руки, накинул на них свою красивую одежду, именуемую епитрахилью, положил сверху свою ладонь и трижды, под пение хора, обвел нас вокруг аналоя.

После этого, собственно, венчание было закончено, и мы с Игорем перед Богом и людьми стали мужем и женой. Батюшка подарил мне икону Богородицы, а Игорю – Спасителя. Как мне объяснили, иконы эти были написаны монахами с Афона и должны были благословить и сохранить наш союз и даровать нам семейное счастье на долгие годы.

По русскому обычаю мы взяли с собой полотенце, на котором стояли в соборе во время венчания, и свечи, которые держали в руках. Все это следовало хранить до конца нашей супружеской жизни, а свечи зажигать в случае тяжелых родов или болезни детей.

А потом мы отправились во дворец Долмабахче, где по указанию Александра Васильевича Тамбовцева под свадебные торжества нам выделили целый зал. Как оказалось, приглашенных на нашу свадьбу было много. В их числе были и товарищи Игоря, морские пехотинцы, свободные сейчас от службы, и мои коллеги по службе в госпитале. Пришли даже сам Игорь Петрович Сергачев, знаменитый русский хирург Николай Иванович Пирогов, комендант Константинополя Дмитрий Иванович Никитин, ну и конечно, Ирина со своим женихом герцогом Лейхтенбергским.

С моей стороны родственников и близких практически не было. Пришел лишь наш старый знакомый Мигель Бланко, торговец коврами, да еще почтил своим присутствием сеньор Руис-Гонсалес и Родригес-Льянос, посол в Югороссии его величества Альфонсо XII, короля Испании. Сеньор посол, правда, пришел на свадьбу, скорее всего, не только для того, чтобы поздравить со счастливым браком бывшую подданную испанского короля, но и чтобы втайне от шпионов о чем-то пошептаться с нашим шафером Александром Васильевичем.

Хотя пришел сеньор Руис не с пустыми руками. Игорю он подарил бочонок прекрасной малаги и замечательную гитару, изготовленную в Мадриде. Каким-то образом он разнюхал, что Игорь неплохо играет на этом инструменте.

Ну а мне сеньор Руис преподнес набор чудесных вееров и изящные, инкрустированные золотом и серебром украшения, изготовленные в Толедо.

– Это, сеньора Эсперанса, чтобы вы не забывали о своей родине, – шепнул мне на ухо посол Испании.

Впрочем, во время застолья он в основном выразительно поглядывал на дядю Сашу – Александр Васильевич попросил, чтобы я его так теперь называла, – делая тому какие-то таинственные пассы руками, словно предлагая найти время и место, чтобы переговорить о каких-то важных государственных делах.

Я даже немного обиделась, но потом, увидев, как дядя Саша, сделав скорбное лицо, развел руками, я поняла, что люди, находящиеся на высоких должностях, не вольны распоряжаться даже своим личным временем.

А вообще подарков было много. Чувствовалось, что моего мужа здесь любят и уважают. Кстати, герцог Лейхтенбергский передал мне когда-то обещанный презент от нового русского царя Александра III – чудесные серьги с бриллиантами и брошь, а Игорю – погоны подпоручика русской армии, поздравление с первым офицерским чином и кавалерийскую шашку, сделанную в Златоусте. При этом герцог сказал, что еще надеется увидеть моего мужа генералом.