— Я принял такое решение, — объяснил капитан Лисби своим безмолвным слушателям, — поскольку Ганарет был лидером. Лишь я буду знать имена его сообщников, и я намерен их забыть, как если бы они ни в чем не принимали участия.

Улики были убийственными. Лисби мог лишь догадываться, каким образом сделаны записи, о существовании которых Ганарет не подозревал. Он часто говорил о необходимости прикончить тех, кто выступает против мятежа, и дюжину раз предлагал убить капитана, двух старших офицеров и сына Лисби.

«Их необходимо убрать, в противном случае они встанут на нашем пути. Остальные на корабле привыкли, что Лисби решают их судьбу, — здесь Эмиль Ганарет рассмеялся, а потом дерзко продолжал: — Ведь я говорю правду, не так ли? Вы полнейшие идиоты, которые считают, что должны подчиняться человеку, назначенному вашим боссом. Проснитесь, глупцы! У вас всего одна жизнь. Не позволяйте другому человеку прожить ее за вас».

Ганарет даже не пытался ничего отрицать.

— Конечно, все это правда. С каких пор вы стали богом? Я родился на корабле, и меня никто не спросил, хочу ли я здесь жить. Я не признаю за другими людьми права решать мою судьбу.

Несколько раз он высказывал сомнения, которые уже давно формировались в сознании Лисби II.

— Что здесь происходит? — вопрошал Ганарет. — Этот суд не имеет никакого смысла теперь, когда мы обнаружили, что система Центавра обитаема. Я готов отправиться на Землю, как воспитанный маленький мальчик. Уже одно то, что наше путешествие оказалось бессмысленным и мне будет шестьдесят лет, когда мы доберемся до Земли, является достаточным наказанием. Я и сам понимаю, что нам необходимо вернуться назад. Кроме того, никакого мятежа не было. Вы не можете приговорить меня за одни только разговоры. Ведь ничего же не произошло.

Ближе к концу суда Лисби внимательно наблюдал за лицом своего отца. На нем появилось выражение, которого он не понимал, мрачность, от которой ему стало не по себе, — очевидно, капитаном двигали неизвестные Лисби II побуждения.

Когда до обеда оставалось меньше часа, командир задал обвиняемому последний вопрос:

— Эмиль Ганарет, все ли доводы в свою защиту вы привели?

Ганарет пожал плечами.

— Да, я закончил.

Наступило долгое молчание. Наконец капитан Лисби начал зачитывать приговор. Он остановился на законе о подстрекательстве к мятежу на военном корабле. В течение десяти минут он цитировал документ, которого Лисби не видел никогда в жизни. Капитан назвал его «статьями закона на „Надежде человечества“, выпущенными Объединенными силами Запада за несколько дней до отлета корабля с Земли».

«…Считается непреложным фактом, что корабль всегда остается частью цивилизации, к которой он принадлежит. Его команда ни при каких обстоятельствах не может существовать самостоятельно. Полномочия назначенных на Земле офицеров и исходные цели экспедиции не могут быть изменены экипажем при помощи голосования или иным способом. Космический корабль отправляется в полет его владельцами или правительством суверенного государства… Все офицеры назначаются вышестоящими органами. Корабль управляется в соответствии с законами, установленными космическими властями.

Отмечается, что в данном случае владельцем „Надежды человечества“ является Эврил Хьюит и его наследники, а также его представители. Поскольку перед кораблем поставлены определенные задачи, „Надежда человечества“ должна считаться военным кораблем, а назначенные управлять им офицеры являются официальными военными представителями Земли при любых контактах с иностранными государствами в других звездных системах. Все эти положения не имеют никаких ограничений…»

Текст оказался очень длинным, но его суть не оставляла сомнений: на борту корабля продолжают действовать законы далекой Земли.

Однако Лисби не понимал, к чему клонит его отец. Он все еще не осознал, зачем вообще устроили этот процесс, когда угроза мятежа миновала.

Последние слова капитана обрушились на обвиняемого и аудиторию подобно удару грома.

— По праву, возложенному на меня жителями Земли через посредство законного правительства, я готов вынести приговор этому несчастному молодому человеку. Закон не допускает иных толкований. У меня нет выбора: я должен приговорить его к смерти в атомном конвертере. И да смилостивится над ним Господь.

Смертельно побледневший Ганарет вскочил на ноги.

— Ты глупец! — дрожащим голосом произнес он. — Что ты делаешь? — Неожиданно до него окончательно дошло, что ему зачитали смертный приговор. — Тут какая-то ошибка. Он что-то задумал. Он знает неизвестные нам факты. Он…

Перед судом Лисби получил указания отца. По его сигналу он, Браун, Карсон и трое полицейских вывели Ганарета из комнаты. Лисби обрадовался, что у него появилась возможность действовать. Теперь можно было не думать.

Когда они вышли в коридор, Ганарет немного осмелел, на его щеках даже появился румянец.

— Вам это так не пройдет! — громко сказал он. — Мои друзья придут мне на помощь. Куда вы меня ведете?

Лисби и сам только теперь сообразил, что происходит. И вновь Ганарет понял, что его ждет.

— Вы чудовища! — выдохнул он. — Неужели вы собираетесь убить меня прямо сейчас?

Лисби вдруг пришло в голову, что сторонний наблюдатель едва ли сумел бы отличить палачей от жертвы — так сильно все они побледнели. Когда через несколько минут появился капитан Лисби, его морщинистое лицо также было белым, но голос оставался холодным и твердым.

— Эмиль Ганарет, у вас есть минута, чтобы найти мир со своим Богом…

Казнь назначили на вечернее время, чтобы не мешать обеду.

Лисби, как и все остальные участники казни, не мог есть.

8

На следующее утро Лисби разбудил сигнал тревоги.

Он быстро оделся и отправился на капитанский мостик.

Усевшись в кресло рядом с Брауном, он с удивлением отметил, что казавшаяся такой близкой планета исчезла. Взгляд на мощное солнце Альфа А принес другой, более приятный сюрприз. Оно стало заметно меньше и продолжало удаляться. Три солнца А, В и С еще не превратились в единое целое, но впереди виднелось лишь тусклое С, два других остались позади, в глубоком мраке космоса.

— Ага, — сказал капитан Лисби у него за спиной, — вот и ты, Джон. Доброе утро, джентльмены.

Все дружно повернулись, услышав его голос. Отдохнувший капитан занял свое кресло. Лисби неуверенно ответил на приветствие. Его совсем не порадовало дружеское обращение отца, он начал сомневаться в том, что ему нравится капитан. Какие бы ужасные вещи ни говорил Ганарет, молодому Лисби было трудно забыть, что они выросли вместе. К тому же Ганарет прав! Теперь, когда угроза мятежа ликвидирована, его не следовало казнить. Финал наступил слишком быстро, с ужасом подумал Лисби. Будь у него больше времени, он попытался бы оспорить приговор. Безотлагательное приведение его в исполнение вызвало у Лисби отвращение, а жестокость шокировала.