связь между моим занятием боксом в молодости и тем, что я оказался жертвой нападения на меня со стороны Валерия Воронцова? Я фигура потерпевшая, а вы разговариваете со мной так, словно в этой ситуации виновен не Воронцов, а я.

— Этот вопрос мы установим в процессе расследования. А что касается связи между вашими успехами в боксе и тем, что Валерий Воронцов нанес вам колющий удар обломком шпаги в левое плечо, то на этот счет есть доказательства этой связи.

— Я их не вижу.

Ладейников из папки извлек фотографию Валерия и, повернув ее к Яновскому, приподнял над столом.

— Любуйтесь своей работой!.. Сильный хук правой рукой в левую скулу, с переломом нижней челюстной кости. Это свидетельствует рентгенограмма и заключение судебного медэксперта. — Ладейников достал из папки черный лист рентгенопленки с приколотым к ней скрепкой листком описания травмы и поднял ее так, чтобы Яновский мог видеть снимок на фоне светлого окна. — После такого удара некоторые боксеры навсегда прощаются с боксом. А вот полюбуйтесь фотографией Валерия через три часа после вашего коронного удара без перчатки.

С фотографии на Яновского смотрел Валерий. Его левая скула и щека настолько распухли, что отечность закрыла левый глаз и обезобразила лицо.

— Узнаете?

— Я не трогал его пальцем! — Голос Яновского старчески дрожал.

— А Валерий Воронцов в своих показаниях сообщает, что когда вы прибежали со двора, где собирали разбросанные им листы вашей диссертации, то в первую же минуту нанесли ему сильный удар кулаком в левую скулу. От этого удара он упал на пол и потерял сознание. Поднялся не сразу. Когда он с трудом поднялся, у него сильно кружилась голова.

— Валерий лжет! — Тонкие губы Яновского сошлись в твердой складке.

— А кто же его так обезобразил? — спросил Ладейников. — За полчаса до того, как Валерий развеял по двору рукопись вашей диссертации, его видели Эльвира Радова и дворник Петров Семен Кузьмич. Оба свидетельствуют, что лицо его было чистое, сам он был спокойный и никаких следов травмы на лице его не замечалось. А ведь здесь… — Ладейников потряс перед собой фотографией. — Здесь серьезная травма. Даже при падении на твердый предмет такой глубокой травмы быть не может. Причем кожа на левой скуле совершенно не повреждена. Такой удар мог быть совершен только кулаком и ни в коем случае не палкой, не камнем и не металлическим предметом. Об этом тоже есть заключение судебно–медицинского эксперта. А мы верим нашей медицинской экспертизе.

Ладейников посмотрел на часы.

— Вы, кажется, хотели курить?

— Да, я очень хочу курить.

— Вы можете на десять минут выйти и покурить. Моим следующим вопросом к вам будет: почему вы скрыли, что вы кандидат в мастера спорта по боксу? И еще один вопрос: знали ли вы, как боксер высокой спортивной квалификации, что три тяжелых удара без перчатки, нанесенных в течение трех минут в солнечное сплетение, могут быть смертельными для человека? Вам об этом говорил ваш одесский тренер Шундик? Ведь он когда–то участвовал в розыгрыше первенства страны. Опытнейший педагог, ученик Николая Королева. Вопросы ясны? — Ладейников положил папку в стол и закрыл его на ключ.

— Вопросы ясны, — подавленно ответил Яновский.

— Можете быть свободны. На десять минут.

Из окна своего кабинета Ладейников видел, как Яновский нервно ходил по тротуару в тени лип, непрестанно курил и стирал носовым платком со лба и с шеи пот. Неожиданно резко останавливался, озадачивая встречных прохожих, потом снова продолжал вышагивать от угла здания прокуратуры до булочной и от булочной до угла прокуратуры.

«Ишь, заметался!.. Как нерпа в мотне невода, — подумал Ладейников, глядя из окна на Яновского, который, как видно, не предполагал, что за ним пристально наблюдает следователь. — Пока я тебе подарил цветочки. Ягодки я положу в твои ладони попозже. И может быть, не сегодня».

Ровно через десять минут дверь кабинета следователя открылась, и в проеме показалась фигура Яновского. На этот ран он предстал перед Ладейниковым ниже ростом и уже в плечах.

— Входите, — сказал следователь и, дождавшись, когда Яновский сядет на прежнее место, продолжал просматривать какие–то документы. — Вам было достаточно времени, чтобы правдиво ответить на мои два вопроса, с учетом того, что вы дали подписку говорить только правду? — спросил Ладейников.

— Да. Мои ответы на ваши вопросы готовы.

— Повторю первый вопрос: почему вы скрыли от следствия, что вы кандидат в мастера спорта и представились как неопытный самоучка в этом виде спорта?

— По единственной причине, — подавленно ответил Яновский.

— По какой?

— Просто из скромности. Я подумал: если я скажу вам, что в молодости я был боксером–разрядником и даже кандидатом в мастера, то вы можете не поверить и сочтете меня за хвальбишку. У меня уже был однажды в жизни случай, когда я в вагоне поезда рассказал соседям по купе о своих спортивных успехах. Мне не поверили и сочли, что я хвастаю. Мне было больно и досадно. Я не мог доказать, что я говорил правду.

— Ну что ж, так и запишем: «Скрыл свою спортивную квалификацию из–за скромности». Вас эта формулировка устраивает?

— Вполне!

Теперь повторю второй вопрос: знали ли вы, как боксер высокой спортивной квалификации, что три сильнейших удара опытного боксера, совершенные без перчатки и нанесенные в течение нескольких минут в солнечное сплетение, могут быть смертельными для человека? Тем более для человека, никогда не занимающегося боксом?

— Да, знал… Мой тренер Виталий Николаевич Шундик особо предостерегал своих учеников не нарываться на прямой удар в солнечное сплетение. Об опасности удара без перчатки я знал.

Ответ допрашиваемого Ладейников записал дословно и тут же вслух прочитал его Яновскому.

— Вас эта формулировка удовлетворяет?

— Да.

— А теперь к вам третий вопрос, вытекающий из второго. — Ладейников заметил, как нервно вздрагивали губы Яновского, с какой силой он комкал в левой ладони мокрый от пота носовой платок. — Как вы могли, зная степень опасности прямого удара в солнечное сплетение, один за другим нанести Валерию Воронцову три удара в солнечное сплетение без перчатки? Голым кулаком?..

Крылья ноздрей Яновского вздрогнули, и весь он напрягся, словно от ответа на этот вопрос во многом будет зависеть судьба не Валерия, а его, Яновского.

— Этих ударов не было! — Взгляд Яновского, наглый н твердый, скрестился со взглядом следователя. — Не было этих ударов!..