овцы) предвещают императору удачу во всем. Этот случайно сохранившийся отрывок текста интересен во многих отношениях: он свидетельствует о довольно регулярном проведении совещаний с гаруспиками (что было отмечено выше), которые придавали весьма важное значение власть имущим; с другой стороны, мы видим, как Макробий в своих комментариях выявляет и приспосабливает к новому строю то, что Тарквитий Приск рассказывал очень свободно, благодаря чему его рассказ можно было истолковать и как повествование о республиканском Риме, и как описание древних этрусских государств (principi ordinis et generis).

Другой фрагмент текста Тарквития, извлеченный из Древесной книги знамений, дает определение «несчастных» деревьев. Это пример тщательных подробных классификаций, неполных и произвольных, которые были характерны для псевдонауки (Macr. 3, 20, 3):

«Деревья, находящиеся под опекой богов ада, богов, которые отклоняют (опасности?), принято называть сулящие несчастья. К ним относятся: вечнозеленая крушина, папоротник, черная смоковница; все деревья, ягоды или плоды которых черного цвета; рябина-ария, дикая груша, ежевика, остролист, колючие кусты. Именно их надо использовать, когда требуется сжечь чудовищ, или вредоносные знамения».

Это последнее предписание иллюстрируется некоторыми фактами из истории римской Империи, которые всем хорошо известны: так, в 193 г. тщательно собрали и сожгли рой ос, который имел несчастье опуститься на храм Марса в Капуе (Liv. 35, 9, 4); спустя два года после этого, два быка, забравшихся на крышу одного дома в римском квартале Карины, были сожжены заживо по приказу гаруспиков, а пепел был сброшен в Тибр (Liv. 36, 37, 2); более точен Лукан (Phars. 1, 589–591), по словам которого прорицатель Аррунт приказал сжечь спонтанно родившихся чудовищ несчастливым огнем, т. е. на огне, в котором горели «несчастные» деревья. Здесь мы сталкиваемся с самыми неясными элементами теории знамений. Нет ничего более жестокого, чем обращение с гермафродитами, которое римляне переняли у этрусков: этих несчастных заколачивали в гроб живыми и топили в открытом море (например, в 142 г., Jul. Obs. 22, учение гаруспиков).

Конечно, именно по римским совещаниям можно представить себе способ действий гаруспиков. Так же, как у жрецов, гадающих по молниям, их процедура проводилась в три этапа: точное определение замеченного знамения, интерпретация, указание противодействующих средств. Классический пример, который хорошо проанализировал Тулин (а за ним, повторно, господин Raymond Bloch), — это заключение гаруспиков в 56-м году, о котором говорилось выше. Та часть этого ответа, которую передал и прокомментировал Цицерон (Har. resp. 20–60), касается только двух первых этапов, поскольку третий этап был ему неинтересен. Но эти два описаны четко[807]:

1. Определение знамения: ввиду того, что на земле латинян услышали звяканье, сопровождавшееся содроганием, и что на соседнем участке земли раздался глухой шум, и послышалось устрашающее бряцание оружием (20)…

2. Интерпретация, в трех частях:

a) Разгневанные боги: претензии исходят от Юпитера, Сатурна, Нептуна, Теллус, небесных богов (20).

b) Пять причин гнева богов: из-за того, что игры были проведены слишком небрежно и были профанированы (21); из-за того, что священные религиозные места были использованы вопреки их назначению для мирских целей (9); из-за того, что ораторы были убиты в нарушение человеческих и божеских законов (34); из-за того, что были забыты и данное слово, и клятва (36); а также из-за того, что издревле учрежденные тайные жертвоприношения были совершены слишком небрежно и профанированы (37).

c) Грозящие опасности: бессмертные боги предостерегают и велят следить за тем, чтобы сенаторам и их вождям, из-за раздоров в высших классах, не угрожали убийства и погибель, и чтобы они не оказались лишенными помощи и покинутыми, вследствие чего провинции могут восстать, изгнать армию, а это может привести к ослаблению и упадку (40); кроме того, боги предостерегают и велят следить за тем, чтобы общественному делу не был нанесен вред тайными интригами (55); и чтобы не возвысились оказавшиеся на обочине порочные люди (56); а также, чтобы не была изменена форма правления (60).

В третьей части можно заметить консервативный конформизм, оттенок «благомыслия», присущий совещаниям гаруспиков. Тип перечисляемых угроз, носящих одновременно и серьезный, и туманный характер, напыщенный стиль речи — все это характерно для бронтоскопических календарей.

Этот литературный жанр требовал именно таких формулировок, и он никогда им не изменял. Что касается второй части, а особенно определения разгневанных богов, то Тулин восхищался точностью выражений и противопоставлял ее осторожной сдержанности римских понтификов, проявляемой ими в подобных вопросах: «Ссылаясь на Варрона, Авл Геллий (2, 28, 3) говорит, что во время случившегося однажды землетрясения понтифики не смогли идентифицировать бога, пославшего этот знак, и постарались выйти из положения с помощью выражения si deo, si deae. Насколько отличается от этого упомянутый выше ответ гаруспиков: “Есть требование жертвы Юпитеру, Сатурну, Нептуну, Теллус, богам небесным!”. Такие выражения, которые можно прочитать у Тита Ливия (“сиракузское знамение замаливали перед богами, каких указали гаруспики”; Liv. 41, 13, 3), показывают, что гаруспики — не в меньшей мере, чем децемвиры — были способны определить, каких богов следует умиротворить. Нам неизвестно, к каким средствам они прибегали. Учитывая большое разнообразие знамений, они, по-видимому, не ограничивались одним способом». Можно предположить, что список разгневанных богов получали, рассматривая печень жертвенного животного, на поверхности которой можно было видеть точную локализацию божеств: Юпитер, Сатурн, Нептун — указаны на печени из Пьяченцы; а также, по-видимому, и те имена, которые мы не можем распознать, и Теллус, и Небесных богов.

Этрусское умилостивление знамений известно лишь по тому, чтó заимствовали из него римляне. Об этом см. в римской части книги.

Боги

При рассмотрении этрусского пантеона на материале, сохранившем местный исконный язык (т. е., изучая предметы искусства или печень из Пьяченцы), — можно выявить два главных факта.

Первый факт, на который неоднократно обращали внимание, это большое число имен богов, заимствованных из италийских языков. В частности, многие боги, действительно этрусские, носят латинские имена — искаженные, но узнаваемые. Хотя это не относится к Тинии (Юпитеру), так, однако обстоит дело с одной богиней, несомненно, заимствованной извне, — Уни: это имя восходит к Юноне, с такой же утратой начального i-, которая произошла с Ани, восходящим к Янусу[808]. Аналогичные случаи — Нетунс (Neθuns, Neθunus; Agram Neθuns-l), произшедший от Нептуна; Марис (Maris, Mariś, Mars-, Mares), т. е. Марс; весьма вероятны также и Ветисл и Сатре, которые можно прочесть на печени из Пьяченцы, т. е. Ведий-Вейовис и Сильван[809]. Эти божества имеют только одно имя — то, которое у