Блум . Я рано развился. Юность. Фауна. Я принес жертву богу лесов. Цветы расцветают весной[1735]. Стояла пора любви. Капиллярное притяжение это естественный феномен. Лотти Кларк, льняные волосы, я подсматривал в папин театральный бинокль, как она раздевалась перед сном, шторы были плохо задернуты. Она была озорница, любила жевать всякие травинки. Скатывалась по траве с горки у моста Риальто, чтобы меня соблазнить своими дикими шалостями. У них там росло кривое дерево, она на него залезла, и я. Тут и святой бы не устоял. В меня как демон вселился. А потом, кому это было видно?

Валкий Телок с маленькими белыми рожками просовывает сквозь листву жующую мокроносую морду.

Валкий Телок (тянет, пуская слюни, его выпуклые глаза роняют крупные слезы). Мнее. Мнее вии.

Блум . Простое удовлетворение потребности. (С наболевшей страстью.) Ни одна девочка не хотела, когда я пробовал ухаживать. Я был замухрышка. Они не хотели со мной играть…

Высоко на мысу Хоут пробирается через рододендроны коза с полным выменем, с заячьим хвостиком, роняя орешки.

Коза (блеет). Бее-бе-бе-бе! Коз-коз-козаа!

Блум (раскрасневшийся, с непокрытой головой, в колючках утесника и чертополоха). Законно обручены. Обстоятельства меняют дело[1736]. (Напряженно смотрит вниз, на залив.) Тридцать два кувырком в секунду. В газетах кошмар. Приступ головокружения у Илии. Падение с утеса. Печальный конец типографского служащего.

В серебристобезмолвном летнем воздухе кукла Блума, спеленатая как мумия, скатывается круговращательно с оконечности Львиной Головы в винноцветные ожидающие воды.

Блумумия . Блублублубульк!

Вдали, у края залива, между маяками Бейли и Киш, проплывает «Король Эрина», из трубы валит черный дым, расстилаясь к берегу.

Советник Наннетти (с желтым ястребиным профилем, в темном альпаковом пиджаке, стоит в одиночестве на палубе, заложив руку за вырез жилета и декламируя). Когда моя страна займет свое место среди наций нашей планеты, вот тогда, но не прежде, чем тогда, пусть будет написана моя эпитафия. Я закон…

Блум . Чил. Пуфф!

Нимфа (надменно). У нас, бессмертных, как ты убедился сегодня, нет такого места и нет волос там. Мы чисты и холодны как камень. Мы питаемся электрическим светом. (Соблазнительно изгибает тело, взяв пальчик в рот.) Ты обращался ко мне. Я слышала сзади. Как же ты мог?…

Блум (пристыженно водит ладонью по кустикам вереска). Да, я был как полнейшая свинья. И клизмы ставил. Треть пинты кассии и столовая ложка каменной соли. Вводить поглубже. Шприц от Гамильтона Лонга, друг женщины.

Нимфа . В моем присутствии. Пуховка для пудры. (Покраснев, делает книксен.) Не говоря уж о прочем.

Блум (удрученно). Да. Peccavi[1737]! Я чтил тот живой алтарь, где спина уже перестает называться так. (С неожиданною горячностью.) А почему надушенная изящная ручка, украшенная драгоценностями, рука, что правит…

Фигуры скользят, змеятся цепочкой среди деревьев, образуя медлительный лесной узор, томно перекликаясь.

Голос Китти (в чаще). Покажи-ка нам одну из этих подушечек.

Голос Флорри . На, смотри.

Тетерев взлетает в кустах, ошалело хлопая крыльями.

Голос Линча (в чаще). Ух! Горяченькая!

Голос Зои (в чаще). Из горяченького местечка.

Голос Вирага (вождь птичьего племени, в военной синей раскраске, в уборе из перьев, потрясая копьем, мчится широкими прыжками через заросли тростника, топча шишки и желуди). Горяч! Горяч! Берегитесь Сидящего Быка[1738]!

Блум . Это сильней меня. Теплый отпечаток ее теплого тела. Даже сидеть там, где сидела женщина, особенно если у нее бедра были раздвинуты, как бы в преддверии высшей близости, а уж совсем особенно, если она, садясь, повыше подняла полы на подкладке из белого сатина. Тут уже полнота женского. Она пленяет и переполняет меня.

Водопад

Плеполняет Пулафука

Пулафука Пулафука.

Ивы . Ш– ш! Говори, сестра!

Нимфа (безглазая, в белом одеянии монахини, в апостольнике и наколке с большими крыльями; мягко, с отсутствующим взором). Монастырь Транквилла. Сестра Агата. Гора Кармел[1739], явления в Ноке и в Лурде. Желаний нет больше. (Склонив голову, со вздохом.) Только эфирность. Туманно-кефирная чайка, туда ль ты летишь, отвечай-ка.

Блум привстает. Сзади на брюках у него отлетает пуговица.

Пуговица . Трик!

Две девки из Кума, в шалях, приплясывают под дождем, визгливо выкрикивая.

Девки .

Панталоны Леопольда на одной булавке.

А булавка упадет -

Как же он домой дойдет,

Как же он домой дойдет?

Блум (холодно). Ты разрушила чары. Последняя капля. Если бы существовала только эфирность, то где вы были бы все, белицы, послушницы? И трусят и хочется, как осел, когда мочится.

Ивы (серебряная фольга их листвы осыпалась, костлявые одряхлевшие руки трясутся). Листопад!

Нимфа . Какое кощунство! Посягнуть на мою добродетель! (На платье у нее появляется большое влажное пятно.) Запятнать мою невинность! Ты не достоин касаться одежд чистой женщины. (Ее рука что-то хватает в складках одеяния.) Но погоди. Не петь тебе больше любовных песен, сатана. Аминь. Аминь. Аминь. Аминь. (Вынимает кинжал и, облаченная в доспехи рыцаря-храмовника[1740], разит его в чресла.) Некум!

Блум (вскочив, удерживает ее руку). Эй! Небракада! Живуча как кошка! Извольте честно, сударыня. Без обрезательного ножа. Лиса и виноград, верно? Мало вам вашей колючей проволоки? Распятие слишком тонко? (Хватает ее вуаль). Тебе кто нужен, святой аббат, или Брофи, хромой садовник, или бессточная статуя водоноса, или добрая матушка Альфонс, а братец Лис?

Нимфа (с криком убегает, оставив у него вуаль, ее гипс трескается, из трещин вылетают облачка вони). Поли…!