разместил там весь дипломатический и технический персонал, обслуживанием которого занимались местные граждане. Горничной супруги Пэлла была молодая, привлекательная и весьма сообразительная венгерка с авантюристическими наклонностями, которая в процессе работы неоднократно видела и читала бумаги посла, однако не знала, к кому можно обратиться с предложением пошпионить за американцем. Когда в декабре 1941 года Пэлл начал постепенно готовиться к эвакуации посольства и уничтожать архивы, горничная стала систематически собирать их в надежде все же найти применение добытым материалам. Ей сопутствовала удача, поскольку как раз в это время Хеттль интенсивно занялся вербовкой обслуживающего персонала посольства и привлек женщину к сотрудничеству вместе с несколькими официантами. Приобретенный агентурный аппарат позволил получить доступ к шкафам с документами. Полученные материалы различные исследователи оценивают по-разному. Одни из них[231] полагают, что немцы ничего существенного не извлекли и не могли извлечь из документов, содержавших в основном частную переписку посла с президентом, субъективные оценки самого Пэлла и устаревшую информацию об обстановке на Пиренеях. Другие, более знакомые с процессом обработки разведывательных данных, придерживаются противоположного и, судя по всему, более верного мнения[232]. Добытые материалы были чрезвычайно важны, причем не только своей фактической стороной. Они содержали ценнейшие исходные данные для психологической оценки президента США, позволявшей в какой-то степени прогнозировать его позицию и действия. Следует отметить, что именно после проведения VI управлением РСХА операции с бумагами Пэлла Вальтер Шелленберг был окончательно утвержден в своей должности. Однако эксперты МИД Германии не разделяли энтузиазм разведчиков, не в последнюю очередь из-за спокойной уверенности в победе антигитлеровской коалиции, которой была пронизана вся добытая переписка. Они не решились расстраивать Риббентропа и дали по этому вопросу следующее заключение: “Письма почти ничего не содержат, за исключением категорического опровержения и отрицания идеологии национал-социализма и фашизма, поэтому не рекомендуется доводить их до сведения министра иностранных дел”[233].

Последний добытый агентами Хеттля документ Пэлла датирован январем 1942 года. Как известно, к этому времени Венгрия уже давно находилась в состоянии войны с США, однако шаг этот являлся вынужденным и был продиктован лишь лояльностью к германскому союзнику. Венгры не скрывали своих симпатий к американцам, которых не испытывали, например, к СССР. Поэтому МИД сделал своего рода демонстративный жест и не интернировал американских дипломатов, позволив им в течение достаточно долгого времени свободно перемещаться по городу. Исключение составляли лишь Пэлл и его супруга, вынужденные находиться под своего рода домашним арестов в “Рице”. Подоплека такой дискриминации посольской четы была не дипломатической, а разведывательной. К этому времени местная контрразведка узнала о проводившейся СД операции и совершенно не одобряла ее из опасения неизбежного шумного скандала в случае утечки информации. Начальник 2-го отдела генерал-майор Уйсаси понимал, что напрямую препятствовать разведке союзников невозможно, причем не только по политическим соображениям. Обратить внимание немцев на недопустимость операции СД означало засветить венгерские агентурные источники, благодаря которым информация о ней была получена. Тогда после совместных консультаций разведчиков и дипломатов был найден простой и изящный выход из положения. Легкомысленно относящемуся к архивам посольства Пэллу просто запретили покидать свою резиденцию в “Рице”, что исключило доступ к бумагам посторонних лиц и автоматически разрушило операцию Хеттля.

Вопрека настояниям Гитлера, Венгрия не сразу последовала примеру рейха и воздерживалась от объявления войны СССР до “бомбового инцидента” 26 июня 1941 года, подоплека которого неясна до сих пор. Самолеты неизвестной национальной принадлежности без опознавательных знаков нанесли бомбовые удары по городам Кашши (Кошице), Рахов и Мункач (Мукачево), а эксперты установили, что найденные осколки бомб имеют советское происхождение. СССР категорически отверг свою причастность к этой варварской и абсолютно бессмысленной в данной обстановке акции, но к его аргументам не прислушались. Мотивированные возражения советской стороны гласили, что принадлежность самолетов нельзя установить косвенным путем, и что вермахт за несколько первых дней войны захватал ряд складов авиационного вооружения, на которых хранились бомбы того же типа, что и сброшенные на венгерские города. Но воинственно настроенные депутаты парламента проголосовали за акцию возмездия, и уже 27 июня авиационное командование послало бомбардировщики на Станислав (Ивано-Франковск). Венгрия оказалась в состоянии войны с СССР.

Это не принесло ей ничего хорошего. Уже к ноябрю 1941 года направленная на Восточный фронт Карпатская группа войск оказалась разгромленной, а в 1942 году та же участь постигла и 2-ю армию. Несмотря на значительные потери, венгерские часта весьма стойко дрались на фронтах вплоть до начала 1945 года и исправно несли оккупационную службу. В столице Венгрии, однако, все обстояло иначе. Здесь действовал ряд факторов, оказывавших взаимное влияние друг на друга и в совокупности определявших внешнеполитический курс страны и поведение ее руководства в войне.

Первым и наиболее важным из них являлась все более крепнущая убежденность Хорта и других высших лиц государства в неизбежности поражения Третьего рейха. Личные симпатии адмирала были на стороне немцев, однако он умел отрешаться от них и думать о судьбе родины, неминуемо попадающей в лагерь побежденных со всеми вытекающими из этого печальными последствиями. Еще был свеж в памяти Трианонский мирный договор и отторжение от Венгрии ее значительных частей, а в ближайшей перспективе уже маячило весьма вероятное повторение этой катастрофы. Другим серьезным фактором стало продвижение советских войск, которые неизбежно оккупировали бы венгерскую территорию до вступления туда британцев или американцев. Такой вариант развития событий представлялся весьма угрожающим. Хорта прекрасно знал о социальной практике СССР и совершенно не желал испытать ее на себе и своем народе, отнюдь не питавшем дружеских чувств к Советскому Союзу. Венгры неплохо относились к своему руководству, что убедительно доказывает практически полное отсутствие партизанского движения в стране. За весь период войны историки насчитывали в Венгрии 34 партизанские группы, причем все они были малочисленны и полностью инспирировались спецслужбами СССР.

В совокупности оба этих внешних фактора наталкивали регента на осторожный зондаж вопроса о сепаратном мире с Западом. Первый контакт дипломата Ласло Вереша с британскими представителями состоялся весной 1943 года на тайных переговорах в Стамбуле. Он получил определенное развитие, и 10 сентября в дипломатической почте из Турции в Будапешт прибыли два передатчика, на которых полицейские радисты в дальнейшем поддерживали связь с СОЕ. Британские разведчики проинформировали о ситуации своих союзников по коалиции, реакция которых на это оказалась весьма неодинаковой. Американцы не проявили к этому никакого интереса, зато в Москве к переговорам отнеслись с глубоким подозрением. В Лондоне не предполагали, что стамбульская резидентура внешней разведки НКГБ сумела добыть детальную информацию о ходе переговоров, по сравнению с которой в версии англичан многие щекотливые моменты были сглажены.