Но последней каплей стал поход в «Систембулагет»[7]— тут-то меня кирпичом по голове и шарахнуло. Новая забота. Короче, стою я в магазине с Арвидом в коляске — зашел купить шампанского к Новому году. Дезире уперлась: подавай ей гостей и все тут, она, видите ли, людей не видела с того самого общего собрания в родильной. Даже Арвида с собой взял, чтобы дать ей чуток передохнуть, если Нильс позволит. А то я уже беспокоиться начал — так она похудела, и круги под глазами, как у панды, от всех этих бессонных ночей.

Надо сказать, мороки с Арвидом было немало — то он хочет писать, то ему непременно нужно погладить всех встречных собак, и всю дорогу рта не закрывает, щебечет, как зяблик. Обрадовался, наверное, что в кои-то веки заполучил отца в собственное распоряжение.

И вот стою я и пытаюсь выговорить все эти названия в каталоге («Вовв клико»?). Вдруг вижу — передо мной в очереди женщина, и тоже с дитем в коляске.

Но что это была за коляска! Чисто «порше» последней спортивной модели! С серебряным отливом, вся из себя дизайнерская, небось и дорогу держит отлично, и повороты берет… А потом я глянул на убогую коляску Арвида, купленную за двадцать крон на школьной рождественской распродаже. Я, конечно, ее перелатал, как мог, подкрасил там, подпаял, где надо, но все равно: колеса кривые, сама серенькая, невзрачная — красил дверцу подвала, а краска осталась.

Господи, у меня их к тому же теперь двое! А ну как заявится какой-нибудь придирчивый инспектор… или коровы подхватят заразу, и молоко забракуют… или цены на молочные продукты опять упадут… или ЕС опять введет какие-нибудь новые правила… или со мной что случится… или…

Я же не смогу их прокормить! И Дезире одной не справиться! Ее зарплаты не хватало даже на ежемесячные выплаты кредита, который я взял, чтобы расширить хлев для телят! Да какое я имел право заводить детей, если даже на пропитание заработать не могу? На пособия ведь рассчитывать не приходится, когда у тебя усадьба с миллионным оборотом!

Я так разволновался, аж всего затрясло. И тут я бросил взгляд на каталог и увидел, сколько стоит бутылка шампанского.

Я схватил коляску Арвида, выскочил за дверь, зарулил в соседний «Севен-Элевен» и схватил с полки большую бутылку сидра. У меня появился план.

На Новый год мы пригласили три пары из нашей деревни. Дезире приготовила что-то вкусненькое из говяжьего филе, валявшегося в морозилке с осеннего забоя, картофельную запеканку с зеленым горошком и какой-то сливочный соус. И все это из собственных продуктов! Вино гости принесли с собой — все, кроме Бенгта-Йорана, который притащил бутылку водки.

Вечер удался на славу. Я разлил гостям водочки к закуске, они разошлись и принялись травить всякие деревенские байки. Нильс, как ни странно, держался молодцом, и в двенадцать ночи мы вышли к мосту, чтобы устроить фейерверк под бой часов, транслируемый по радио в машине.

Дезире отругала меня за то, что я открыл шампанское заранее, когда я вынес гостям поднос с полными бокалами. Она же не знала, что эта пустая бутылка валялась в углу моей мастерской с прошлого Нового года, когда мы с Анитой выпили ее в гнетущей тишине. Мне оставалось лишь разбавить водку сидром в тщательно выверенной мной пропорции. Часы пробили двенадцать, Дезире сделала глоток и уставилась на меня во все глаза — челюсть у нее отвисла до самого декольте. Бенгт-Йоран залпом опустошил бокал и принялся шутить: мол, он-то думал, что шампанское — это что-то необыкновенное, а оно, оказывается, на вкус ну чисто самогон с газировкой! Остальные гости только посмеивались, никому и в голову не пришло, что так оно и есть! «М-м-м, „Вдова Клико“?» — со знанием дела уточнила Лиза Брудин — она собиралась открыть у нас курсы сомелье. Я только улыбнулся. Уж я-то их знаю, как облупленных.

Правда, потом мне за это досталось — ну и Бог с ним! Оно того стоило. Нет, вы подумайте, четыреста пятьдесят крон за какую-то несчастную бутылку! Я всего-навсего поступил, как ответственный отец, обеспокоенный финансовым положением нашей семьи.

Всю осень, особенно под конец беременности, я ужасно уставала. Я и в самом деле была рада снова выйти на работу. Я рассказала Улофу о своих замыслах относительно дома сказок и детского кинофестиваля, и мы стали потихоньку набрасывать план, каждый день новые идеи. Но ежедневный путь в шесть-семь миль по обледенелым дорогам с животом, подпирающим руль, давал о себе знать. Постоянно таскать на себе и ребенка, и сумки с продуктами — дело нелегкое. Как было бы замечательно снова вернуться к размеренной жизни, думалось мне. Проводить все время с детьми. Я даже научилась бы печь рожки с повидлом…

После вторых родов, сильно смахивающих на фарс, я на удивление быстро пришла в себя. Вряд ли Бенни рассчитывал, что я тут же брошусь помогать ему в коровнике, думала я, да у него и самого выдалась довольно спокойная зима — он даже иногда ходил в лес кататься на лыжах, когда появлялось желание. Он усвоил преподанный ему урок и больше не работал в лесу в одиночку, так что после окончания осенней страды большую часть времени проводил в коровнике. Мне оставалось лишь хлопотать по дому и читать Арвиду книжки на диване, прижимая Нильса к груди. Время от времени мне даже удавалось что-нибудь прочесть для собственного удовольствия, а уж такого давненько не случалось!

Но тут у Нильса начались колики. Кто это пережил, знает, что это такое, а остальным все равно не понять, насколько изматывает вечная бессонница, когда ты круглые сутки ходишь из комнаты в комнату с посиневшим от крика ребенком на руках или день и ночь катаешь коляску. От движения Нильс успокаивался, но простого укачивания было недостаточно. В конце концов я обнаружила, что, если катать его на машине, он почему-то затихал. Сколько ночей я возила его по разбитым дорогам, едва различая путь от усталости! Иногда я останавливалась на обочине, роняла голову на руль и засыпала на часик, пока он не просыпался и снова не начинал орать. На Бенни рассчитывать не приходилось, ему, как он говорил, нужно было работать. Ну еще бы! Разъезжать по ночам по проселочным дорогам у нас работой не считалось.

В то же время я пыталась занять Арвида, чтобы хоть немного отвлечь его от мыслей, как бы придушить своего младшего братца. Ведь было бы смешно, если б полная замыслов библиотекарша, мастер своего дела, не смогла придумать подходящих развлечений для собственного ребенка! Но чаще всего все заканчивалось тем, что я засыпала на диване средь бела дня, уронив книжку Арвида на колени. Поначалу он сердито меня теребил, но потом привык и стал находить себе какое-нибудь занятие, пока я пребывала в коме. Конечно, ничего хорошего в этом не было, ему ведь исполнилось всего полтора года — однажды Бенни вошел в дом к завтраку и обнаружил, что Арвид умудрился открутить крышку с бутылки химического растворителя, которую отыскал в шкафу. Рядом стояла его кружка. «Газиловка!» — радостно произнес он. Это означало «газировка», и он бы, несомненно, налил растворитель в кружку и выпил, не войди Бенни вовремя. После этого Бенни поставил детские замки безопасности на все шкафы и ящики, так что теперь они закрывались на защелку. Проблема заключалась лишь в том, что открыть их было непросто не только детям, но и взрослым.