по крайней мере, на первый взгляд. Весь храм представляется грудой террас, на которых сгруппировано несколько церквей, не имеющих между собою сходства, – разных размеров, стилей, цветов и форм. Нет ни одной главы, схожей с другими: они то скручиваются винтом, то обнимаются чешуей, то окроплены золотыми звездами, то пестрятся многогранными шишками, то готическими валиками возносятся кверху. Варварское великолепие собора дало повод знаменитому исследователю архитектуры Куглеру сравнить Василия Блаженного с фантастической группой колоссальных грибов. На многих действительно внешность собора действует отрицательно, и они отказываются понять всю прелесть и все самобытное изящество одной из оригинальнейших построек мира. Быть может, этому способствует нелепая раскраска, которой он укрыт сверху донизу. В прежнее время вызолоченные главы Василия Блаженного должны были давать впечатление неотразимое. В Покровском соборе восемь приделов; из них первый – придел Святого Николая Чудотворца – освящен был при открытии собора в 1557 году. К сожалению, до нас не дошло имя архитектора, который мог бы быть назван смело гениальным.

А. М. Васнецов. Московский Кремль при Иване III

А. М. Васнецов. Вид на Замоскворечье

В царствование Федора Иоанновича, когда открылись мощи юродивого, к Покровскому собору была приделана новая маленькая церковь, вмещавшая в себе гроб с мощами, а от этой церковки и весь собор получил свое название. Василий Блаженный стал любим царями настолько же, как и кремлевские соборы; здесь так же, как и в Кремле, в поминальные дни раздавалась нищим подачка, сюда сносили из царских теремов всевозможные припасы для кормления. Вокруг церкви, на папертях, лежало множество калек, слепцов, воспевавших Лазаря и Алексея – человека Божьего. Юродивые, конечно, тоже предпочитали этот собор, считая Василия своим патроном.

А. М. Васнецов. Москва при Иване Грозном. Красная площадь

Здесь же совершалось знаменитое шествие на ослята в неделю Ваий, когда из Кремля к Покровскому собору шла торжественная процессия с зажженными свечами, фонарями, крестами, певчими, белым и черным духовенством, с патриархом и царем во главе. Войдя в придел Входа во Иерусалим, царь облачался в бармы и шапку Мономаха, а патриарх в полное свое облачение. Читали Евангелие, в котором рассказывается о торжественном въезде Иисуса, причем соответственно тексту приводили от Лобного места «осля», или белую лошадь, крытую белой попоной, на которую патриарх и усаживался боком, с крестом и Евангелием в руках. Конец шелкового повода держал сам государь, поддерживаемый боярами. В процессии возили на санях огромную изукрашенную вербу, увешанную всякими сластями. Дети устилали перед процессией путь дорогими материями, раздавался повсеместный звон, и процессия снова удалялась в Кремль.

В день Покрова 1 октября и до сих пор совершается крестный ход; в этот день в собор ходят девушки-невесты замаливать себе жениха и приговаривают: «Святой Покров, девичью главу покрой».

В прежнее время на Красной площади, и особенно возле Василия Блаженного, стояли всегда толпы гулящего духовенства, ругались, бранились и заводили драки, а за церковью во рву, поросшем крапивой и чертополохом, водилась земляника и бегали дикие собаки. Еще в прошедшем веке, в эпоху знаменитой московской моровой язвы, заштатные попы, с калачами в руках, нанимались для всевозможных треб, пугая нанимателей тем, что коли с ними в цене не сойдутся, они закусят калач и тогда не будут иметь права служить литургию.

Собор значительно изменен за время своего трехсотлетнего существования. В начале XVIII века здесь было 20 приделов, с особенным духовенством в каждом; ныне же в двух этажах собора помещаются одиннадцать приделов. Мощи Василия Блаженного лежат под спудом, а в соседнем приделе помещаются мощи другого юродивого, Иоанна, пользовавшегося большой популярностью в 1812 году; над гробницей его висят его вериги и железный колпак.

IX

Теперь нам надо рассмотреть еще несколько московских церквей, более или менее интересных, из которых на первом плане нужно поставить Покровский собор в Филях. Фили, небольшое селение на Можайской дороге, отличающееся своими живописными окрестностями, которые славятся по Москве под именем русской Швейцарии. Мазилово, Кунцево и Фили расположены на горной возвышенности, по крутым берегам Москвы-реки. Фили, в числе других имений, были подарены царем Алексеем боярину Нарышкину; там и была воздвигнута церковь в конце XVII века, по своей архитектуре могущая встать вровень с лучшими памятниками нашего зодчества. Фасад в высшей степени своеобразен и, вероятно, в свое время, когда еще не было сделано изменений, давал совершенно законченное впечатление. До сих пор внутри храма есть много старинных икон, украшенных драгоценными каменьями и даже стихотворными надписями. В ризнице есть Евангелие, печатанное в Москве в 1689 году, и полотенце работы царицы Натальи Кирилловны, шитое золотом и шелком. Говорят, что Петр любил бывать в Филях и петь на клиросе. В церкви устроено царское место, здесь же во время Отечественной войны останавливались французы, устроив из церкви конюшню и швальню.

Образцы цветной эмали, стенных росписей и лаковых работ. XV–XVII вв.

В самой Москве в XVII столетии насчитывалось до 2000 церквей, – количество едва ли преувеличенное, так как каждый боярин желал иметь свою домовую церковь; в городе находилось множество монастырских подворий и часовен на всех перекрестках. Всякое горестное или радостное событие в семье, данный обет, преступление – вызывали постройку небольших деревянных церквей, против которых восстал Никон, считая их удобным материалом для пожара. Чешуйчатый гонт крыш, часто ярко вызолоченный, хитрые черепицы, длинные узкие окна, едва пропускавшие сквозь решетки дневной свет, алтари с апсидом на север, вычурные колокольни с пролетами – все это в XVII веке дало самобытный стиль, представители которого дошли до нашего времени во всей пестроте старинного великолепия.

Чудо о змии Феодора Тирона. Икона. XVII в.

Уверяют, что до патриарха Никона все церкви на Москве были одноглавы, и только по его приказанию к ним были прибавлены четыре малые главы, долженствующие изображать четырех евангелистов; едва ли это достоверно – на Руси и до Никона бывали пятиглавые соборы. Иностранцы (Олеарий, например) приходили в ужас от звона московских колоколен, говоря, что только варварское русское ухо может быть к ним приучено.

В глухом Грузинском переулке находится храм Грузинской Богоматери, главный престол которого поставлен в честь Святой Троицы. Украшенный кокошниками, индийскими луковицами, готическими башнями, он может быть назван одним из красивейших храмов Москвы. На Ильинке есть не менее замечательный храм Николая Чудотворца, называемый – «что у Большого Креста». Самой замечательной особенностью этой церкви является