- Понял, шкип, - сказал я. - Выполняется, шкип.

Шкаба отнесло уже к соператорской консоли. Не глядя - каждый кубический сантиметр рубки знали мы на ощупь, - он пихнулся ногой назад, придался, поймал леер на потолке, дёрнулся и уплыл вон.

Безусловно, визит Шкаба придал мне достаточный заряд жизненных сил, чтобы я приступил к работе. Поганая мысль о Дьяке (Дьяк повреждён и недоступен для общения, таким образом, я если сейчас и мёртв, то - инкогнито) ушла на второй, потом на третий план, а потом, когда, при загрузке, базовый банк памяти БВС-ВТОРОЙ вышел на осевой экран текстом, а не комнатой, я и вовсе позабыл про себя, про Дьяка, про то, что могу забыть дышать и мне ничего не будет, про живой яд Щ-11, исполняющий меня целиком до единой клеточки, кормящий меня странными продуктами и двигающий моё мёртвое сердце непонятно мне зачем… Старичина Шкаб потянул на меня слоги!

Сводный экран нарисовал готовность ровно в четыре часа. Я оставил всё как есть и побежал в клуб.

Я очень любил и люблю Шкаба. Больше, чем все остальные, и меня он любит больше, чем их. Я помню это всегда. Всегда буду помнить и далее.

Под клуб ещё в Касабланке договорились отдать резервную диспетчерскую - ту, что на два поста. Убрали аппаратуру, размонтировали подиумы, построили стол с креслами, подвесили к потолку проектор, обрубили магистрали связи. Кухонный автомат, шкаф с посудой. Музыкальный процессор. Картина "Вне Земли" Соколова - талисман Трассы, однажды потерянный (с тех пор на "Форварды" её не дают). Губернатор Кафу выделил из спецфонда (от сердца оторвал) достат. кол. Шпон под дерево, шпонами оклеили фальшь-панели и потолок, и вышло уютно. Совет начался не в ноль четыре среднего, но в сорок пять третьего: все собрались, и чего было тянуть. Шкаб пришёл крайним из приглашённых. Он спешил в рубку за новостями, но, заглянув по пути в клуб, подчинился приказу председателя и закрыл за собой дверь с этой стороны. Пролетая над пустым столом к своему месту, он вызвал по телефону Мучася и спросил шёпотом, как дела. Новости были, были поразительные, поступали прямо сейчас, и Шкаб узнавал их в реальном времени, вися над своим креслом и привлекая к себе всё внимание совета. Мьюком его окликнул, Шкаб погрозил ему, не мешай, мол, и всем пришлось ждать, пока Шкаб обрёл всеоружие и, выключив телефон, рапортовал с бодростью:

- Хорошие новости, товарищи. Только что установлен контакт с Тройкой. Откликнулся один маяк с грунта. Есть причина поберечь "зеркало", Пол.

- Вот так вот! - сказал Мьюком и обхватил себя за плечи, что свидетельствовало о душевном смятении, охватившем капитана.

- Да, Пол, - твёрдо сказал Шкаб, усаживаясь. - Не очень плохо у нас тут.

- Это бройлеры отозвались? - спросил Иянго.

Совет зашевелился, загудел. Мьюком постучал по столу портсигаром.

- Естественно, бройлеры, - сказал Шкаб. - О Кигориу они ничего не знают. Потеряли с ней связь полтора средних назад. На Тройке два нормально развившихся гнезда. Рады нас слышать. Башня на ходу, в порядке. Десять тонн твёрдого в хранилище. Подходи и загружайся. Связь непрямая, запаздывание пять минут. Нужно НРС запитывать, товарищи, вот так.

- Вот так вот… - повторил Мьюком.

- Да. Без дышать не будем, космачи. Это ясно.

- Так, Шкаб. Хорошие новости. Слов нет. Что с грузовозом?

- Байно работает.

- И готовность?…

- К четырём тридцати.

- ОК, - сказал Мьюком и задумался.

Новость резко изменила настроение совета. "Без дышать не останемся", но "не маловато ли дышать?". Расслабился лишь расчётчик и начальник СИЖ Фахта, откинулся в кресле, явно решив ни в какие дискуссии здесь не вступать, потому что то, что его мучило, ему успокоили, а большим, чем уже узнал, он пока не интересовался. Хаим Лен-Макаб, главный системный администратор, радостно засмеялся и предложил всё допивать и двигать к Тройке, а обсуждать нечего. Главный инженер Ви-лен Дёготь, в чудовищно шуршащей защитной рясе (он явился на собрание прямо из двигателя), обратился к Мьюкому за разрешением прервать своё присутствие на совете, бо раз уж так пояЄснело, а дел в машине много, выслушал раздражённый отказ, пожал плечами, хмыкнул и, открыв персонал, начал делать в нём пометки. Лен-Макаб начал громко рассказывать сидевшему рядом Фахте что-то, не относящееся к делу. А Мью-ком, отказав Дёгтю уйти, открыл свой портсигар. Ну что ж ты, Пол, подумал Шкаб. Сейчас ведь кто-нибудь закатит истерику. Веди собрание. Но Мьюком курил молча, слушая галдёж и больше не прерывая его. Любопытно, сказал себе Шкаб.

- Так, товарищи, погодите, - сказал Иянго, перебив всех. - А что, так сказать, изменилось-то? Одна хорошая новость, вторая хорошая новость… Даже если их и перемножить, что меняется? В нашем положении? А оно явно катастрофическое! С бедной Мартой пропала половина бюджета конкисты! Бройлеры - бройлерами, а каждый космач доброй мысли должен понять всем сердцем, что мы попали в беду, и стыдно вам, товарищ Дёготь, и вам, товарищ Фахта, так сзаначала занимать позиции наблюдателей, как будто вы сепаратно можете избежать грозящих нам всем бед… Товарищи, может, вы ещё не проснулись? Мы по минному полю слепые гуляем, а вы бройлерам радуетесь!…

- Товарищ Иянго, - перебил Шкаб удивившего всех и словом "сепаратно" и общей образностью выступления па-рацельса. - Пол, я скажу? Спасибо. Товарищ Иянго! Женя, дох вы наш. Вы всё не о том. Начните ещё раз. Обрисуйте нам ситуацию с медициной на "Сердечнике". Мы очень благодарные слушатели.

Иянго поёрзал в кресле.

- Слушайте, Шкаб, вы меня не одёргивайте, вот так. Мы с вами товарищи, так сказать, но…

- Товарищ Иянго, - сказал Мьюком. - Заткнитесь, помедлите и сделайте кроткий… простите, краткий доклад. Прошу вас.

- У меня всё штатно, - сказал Иянго, затоптав каблуками острую неприязнь к Шкабу. - Пока. Аберрации сознания у проснувшейся части экипажа в пределах допустимого, динамика положительна. Что ещё? Коррекций имеющихся отклонений никому не проводилось, естественно, раз имеет место… э… аврал. Больше мне, пока, так сказать, в общем, нечего. По пострадавшим. Пострадавшие: восемь человек. Кафар разных степеней тяжести, у Хилла лёгкая фрагментация близкой памяти - куриная. Разберусь быстро. С этими восьмью - обратимо. Пилоты: старший пилот Паяндин, паразитная контузия, обратимое смещение SOC, нетрудоспособен, состояние тяжёлое, прогноз выздоровления многодневный. По "жибе" - Дьяков в коме, отравление Е-11. Со времени моего последнего неофициального доклада товарищу Ошевэ - без изменений. Остальные - Мелани-По, Купышта, Астрицкий и Байно - сколько могу судить, в порядке.

- Отчётливо, товарищ Иянго, - сказал Мьюком, преувеличенно внимательно выслушав врача. Он утвердил Иянго в своей команде под давлением губернатора. Кафу просто не дал выбора. Новая конкиста организовывалась стремительно, неожиданно, словно потолок рушился, в ритме стихийного бедствия. Самые большие сложности на предстарте были с комплектованием личного состава. Делалось без времени, в ничем не компенсируемой спешке, и теперь, как и естественно, та спешка, те компромиссы и те ошибки гукали-аукали печёными яблочными рожами Мьюкому прямо в лицо. Мью-ком знал раньше теоретически, а теперь видел и воочию, что стратегов у него в совете навалом. Сиречь паникёров. А вот тактиков - сиречь спокойных менеджеров…