Глаза в глаза. Душа к душе. Мне казалось, что Демьян заплачет.

Нет, конечно, он не будет, но глаза потемнели и теперь казались ни серыми, ни жёлтыми, а прямо карими. В плохом освещении потемнели и стали поблёскивать. И я тонула в этом тёмном омуте с головой. Лишь бы не обманул, лишь бы не отверг, как в прошлый раз. Если в подростковом возрасте я с трудом выдержала, то сейчас я просто погибну.

– Умру, если обманешь, – тихо предупредила я.

– Не обману, живи, моя любовь, – улыбнулся, продолжая внимательно меня рассматривать.

– Сегодня с Пашей встречусь и скажу, что свадьбы не будет, – решила я пойти по намеченному пути.

– Малышка моя, – Демьян тяжело дышал. Лицо моё в свои ладони взял и целовал: нос, губы, щёки, лоб и по вискам прошёлся.

Я шутливо отбивалась и отошла в сторону двери. Мы улыбались друг другу.

Он хотел опять обнять меня, но я сделал шаг назад, где тяжёлая дверь меня ударила и откинула к стене.

На лестничную клетку влетела Лина.

Не меня одну плющит от Демьяна Дмитриевича Вяземского.

У неё действительно планы на молодого человека, которого она старше на восемь лет… Или не у неё…, но она с удовольствием случаем воспользуется.

Дима.

Как мы отцу скажем, что вместе?

Я с тоской смотрела на прямую спину Лины Максимовны, на оттопыренную упругую попу в юбке-карандаш, на шикарные локоны, что лились по плечам. Это взрослая соперница. И, если у моей мамы соперницы были её знакомыми, одногодки,  то эта хищница искушённая, мне не по плечу.

В этой ситуации всё только от Демьяна зависело.

– Ошиблась дверью? – очень тихо спросил Дёма.

– Тебя ищу, – мурлыкнула Лина.

– А я думал Башкирова, – зло усмехнулся Демьян. – Охранный пункт по коридору дальше.

– Прекрати, – Лина откинула волосы, так элегантно, что даже я загляделась. – Твой папа не случайно пригласил меня на работу.

– Это ты ему позвонила в пятницу и себя предложила. В твоём духе, предлагать себя.

– И Дмитрий Евгеньевич оказался более дальновидным, чем ты.

– Никогда, – Демьян сунул руки в карманы брюк, откинув полы пиджака,  – не желал пользоваться твоими предложениями. Мало того, что ты старая для меня, ты ещё и навязчивая.

– Раньше ты так не говорил, – она вроде не обиделась на такое.

– Когда раньше?! Когда мне тебя предложили  бухому на восемнадцатилетние? Я  не помню, это ты была или твоя подружка проститутка. Или вы вместе оторвались на мне, – Дёмка умела жалить. Он ещё и матернулся напоследок с ядовитой, презрительной ухмылкой глядя на Лину Максимовну.

Вот такая у него защитная реакция. Таким видели его все женщины. И только я знаю, кто сидит внутри этого змея.

Я держалась из последних сил. Эта история была для меня сильным ударом. Но я звука не произнесла, стояла незамеченная Линой. Смотрела на невозмутимое лицо Демьяна.

– Это из-за твоей сестры? – прошептала Лина. – Она замуж выходит. И сегодня идёт на свидание со своим женихом.

Ах, эта Фифа! Подслушала телефонный разговор и всё доложила начальнице.

– Я знаю, – спокойно ответил Демьян. – У нас с ней нет друг от друга секретов. И я хочу, чтобы ты планы моего отца, как мечту, не лелеяла. Мы с тобой вместе не будет. Я люблю другую. И за свою любовь, Лина, я буду бороться до конца.

Он для меня говорил, я это поняла и, покраснев, опустила глаза.

– Да, ещё, – он тяжело вздохнул. – После этого мерзкого дня рождения, где ты позволила слишком много, у меня женщин больше не было. Я ни с кем не жил в Москве, а вкалывал и учился, как проклятый. И всё по той же причине. Я люблю тебя, Ириска.

Лина медленно повернулась и выпученными голубыми глазами уставилась на меня.

– Я пойду сегодня с Пашей на ужин? Скажу ему всё, – не сдержала слёз, смотрела на Демьяна.

А лицо его было таким добрым! Таким печальным!

– Сходи, поужинай. Как обычно, к десяти домой, – улыбнулся он.

– До свидания, – сказала я Лине Максимовне, которая мне больше не соперница, и вообще… Вон пошла!

Паша приехал, как обещал в семь часов вечера ко мне на квартиру.  Надел серый костюм, прилизал шевелюру на бок и привёз очередной букет розовых роз в этот раз огромный.

Небольшими карими глазками осмотрел моё жильё, наморщив острый мажорский нос.

– Тебе ремонта не хватает, – сказал он, не желая проходить дальше.

– Я сама делаю под настроение, – честно призналась я.

Паша удивился, рассмотрел банки с краской и непокрашенный гипсокартон у ванной комнаты. Что-то себе соображал, играя бровями.

– Это хобби такое? – недопонимал мой жених.

– Да, – кивнула я.

Только так можно объяснить ему, почему я получаю удовольствие, делая ремонт в собственной квартире.

Завернула волосы в «гульку» на макушке и постучала каблучками. Сегодня на мне очень приличное голубое платье и сапоги-чулки на высоком каблуке.

Павел заценил.

Подал мне пальто. Опять моё школьное. Наверно, оно мне шло, раз все выбирали из многочисленного гардероба именно его. Или оно меня делало похожей на малолетку. Я посмотрела на себя в зеркало. Да уж! Надо паспорт с собой взять.

У зеркала я подкрасила губы розовым блеском и в отражение подмигнула Павлику.

– Красавица. Надо тебя моим друзьям показать. Обзавидуются, – мечтательным голосом произнёс мой женишок.

– Познакомь, познакомь, – с хитринкой улыбнулась я, и Паша помрачнел.

– Украдут ещё, – буркнул он и предложил мне свой локоть.

– Могут, – гордо заявила я и торжественно покинула свою квартиру.

Как любой человек Паша имел внутренний мир, но тщательно скрытый от всех. С первого взгляда могло показаться, что он презирает большинство людей и смотрит на всех с высоты своего величия. Но тот, кто знает, что величие делают исключительно папины деньги, а не он сам, к Паше относятся скептически. Поэтому «друзья» у Паши ниже его социального уровня.

В возрасте двадцати пяти лет папаши обычно своих отпрысков тащат на более высокий уровень. А моего жениха так и кинули в студенческом загуле. И хотя он уже окончил университет, толком нигде не работал и просто прожигал жизнь.

Это сказывалось на его душевном состоянии. И видимо в этот день ему стало совсем плохо.

Он пригласил меня в ресторан «Фрегат», который располагался на большом корабле, что  был пришвартован к пристани на реке.

В торжественном дорого обставленном зале было тепло и уютно. Играла приятная музыка, тихо беседовали богатые люди.