– Здесь штаб!

– Слушаю.

– Вернулись Марс и Ромашка.

– Отлично.

– Тебе встретить их у супермаркета, дальше по плану.

– Доставить непосредственно в управление?

– Да.

– Понял, выполняю!

– Жду, конец связи!

– Конец!

Спустя десять минут в кабинет начальника штаба вошли улыбающиеся Марченко и Ромашина. Этой девушке совсем недавно исполнилось девятнадцать лет.

Швец обнял и Павла и Вику.

– С возвращением, ребята. Заставили же вы нас понервничать. Почему задержались в пути? Дорожные патрули?

– Нет, – ответил Марченко, отчаянный, даже бесшабашный парень, преданный своему городу и народу. – Правда, пару раз инспектора останавливали, досматривали машину, но у нас, кроме продуктов, ничего не было. Поэтому они забрали сигареты, тушенку и отпустили нас. А задержались мы из-за того, что пробили колесо. Хорошо, что это произошло перед очередным постом, на самой малой скорости.

Начальник разведки сказал:

– Хорошо, что взрыв колеса постовые не приняли за атаку, а то вы так и остались бы на дороге.

– Они шуганулись, – подтвердил Марченко. – Стволы подняли, но к ним вышла Вика и крикнула, что это колесо. Милиционеры убедились в том, что у нас действительно проблема. Потом я запаску поставил. Так мы и потеряли время. Я мог бы сообщить о задержке, но ты же сам запретил пользоваться связью, – сказал парень и посмотрел на Швеца. – Да и опоздали мы ненадолго.

– Ладно, приехал – и уже хорошо. Присаживайтесь за стол и докладывайте, что за разговор у вас был с генералом Бокатским.

Все присутствующие в кабинете устроились за столом совещаний. В просторном помещении горел верхний свет. Все окна были заложены мешками с песком.

– Во-первых, генерал передал тебе привет, – начал доклад Марченко.

– Спасибо. Дальше.

– Во-вторых, он предупредил, что примерно через две недели власти объявят о начале финальной стадии антитеррористической операции.

– Это и так было ясно!

– Погоди, Сережа! Финальная стадия подразумевает захват восставших населенных пунктов с уничтожением сил сопротивления.

– И это не ново.

– Я то же самое сказал Владимиру Ивановичу, а он посмотрел на меня и проговорил, что Зареченск решено штурмовать жестко, с применением всех видов вооружения, включая тяжелую артиллерию, бронетехнику, авиацию. Президент – язык не поворачивается так назвать этого фашиста! – приказал провести показательный штурм Зареченска. В результате город будет разрушен как минимум наполовину, с огромным количеством жертв среди мирного населения, захватом ополченцев и так далее. Бокатский сказал, что все члены правительства сошли с ума. Нормальные люди до такого не додумаются.

– Да в нынешней хунте таковых просто нет.

– В общем, Сережа, судя по всему, нас ждут совсем не простые времена.

– Генерал уверен в том, что десантники бригады, заблокировавшей город, пойдут на штурм?

– Бокатский сказал, что штурм состоится. Кроме армии в нем будут принимать участие бойцы национальной гвардии и «Державы». Их появление и будет означать близость атаки. Сотня нацистов прибудет сюда непосредственно накануне нападения. Руководить штурмом будет не армейский начальник, не командир гвардейцев, а сотник банды «Державы».

Мэр города вздохнул и сказал:

– Перспектива хуже некуда. Что с гражданским населением делать будем?

– Надо бы вывезти людей из Зареченска, – заявил Швец. – Но они разве уйдут, каждый день собираются на площади тысячами!

Начальник разведки проговорил:

– Те, которые хотели, уже покинули город, и таких было совсем немного. Тех же, кто остался, ты добром из Зареченска не выпроводишь.

– Но если противник применит тяжелую артиллерию!.. У командира бригады на усилении две установки «Град» и пара самоходок «Гвоздика». Один «Град» накрывает площадь почти в пятнадцать гектаров. У силовиков их пока две. Этого достаточно, чтобы разрушить, к примеру, окраины города вместе со всеми нашими блокпостами. Гаубицы развалят все административные здания, уничтожат бронетехнику на площади. Тогда мы не сможем отразить атаку даже одного из пяти батальонов бригады. Пехоту наверняка будут прикрывать вертолеты огневой поддержки. У полковника Боровко есть четыре Ми-24.

– А у нас семь штук ПЗРК «Игла», – ответил начальник разведки. – Так что вертушки мы быстро приземлим. Хотя толку от этого действительно окажется мало. Наши главные силы будут уничтожены в ходе артподготовки.

– Что же мы будем делать? – спросил народный мэр начальника штаба ополчения.

– Действовать!

– Но как?

Марченко предложил:

– Может, вступить в переговоры с командиром бригады? К нему могу отправиться я. Кстати, генерал Бокатский характеризовал Боровко как порядочного офицера, который не будет воевать с собственным народом.

– А что же, Паша, по-твоему, он сейчас делает? Защищает Зареченск от национальной гвардии?

– Он выполняет приказ, Сергей!

– Экипажи «Градов» и «Гвоздик», пилоты вертолетов, минометный взвод и артиллерийская батарея, батальоны, в конце концов, тоже станут это делать.

Начальник разведки проговорил:

– Ну, насчет бригады я бы не был столь категоричен. Все же в войсках работают наши люди. Реальную угрозу для города представляет только третий десантный батальон майора Городича. Вот этот ублюдок и глазом не моргнет, отдавая приказ на штурм. Сомневаюсь, что он послушает своего комбрига. С дисциплиной в соединении, мягко говоря, полный бардак.

Сергей Швец приказал Потапенко:

– Срочно связывайся с командующим. Но не по радио, сеанс могут перехватить! Направь в Ручеевск нескольких человек, в разное время, на частных машинах. Пусть доложат Стрельцову обстановку, складывающуюся вокруг города, и информацию, полученную нами из столицы. Нам нужна помощь, специально подготовленные группы, способные эффективно действовать в тылу противника.

Начальник разведки кратко ответил:

– Есть!

– Работай, Андрей!

Начальник разведки вышел из кабинета.

Через два часа в крупный город юго-востока страны с интервалом в тридцать минут ушли три легковых автомобиля.

По истечении двух недель.

Пятница, 10.00.

В кабинете начальника штаба ополчения города Зареченска собрались люди. Он предоставил слово для доклада начальнику разведки.

Андрей Потапенко поднялся. По его уставшим глазам было видно, что прошедшую ночь он не спал.