был щедрым человеком, да и, в конце концов, для соседей ничего не жалко!..

– Мы вернем! Вы нас очень выручили! Просто здесь магазинов никаких нет, а в город ехать из-за молока глупо.

Он опять кивнул на манер холеного жеребца Алмаза.

– Спасибо! – бодро повторила девица и пошла было к калитке, но вдруг остановилась.

– Вы плитку чистите, да?

– Да, – сказал Плетнев с вызовом. – А что такое?!

Он был уверен, что она сейчас будет учить его, как именно следует чистить плитку.

…Наш Алешенька ничего не умеет делать руками, совсем ничего!..

– У Николая Степановича такая специальная штука есть, называется мини-мойка. Ею гораздо удобнее, я точно знаю! Я сто раз чистила! Хотите, покажу?

Девица пристроила бутылку и кружку под стену, в тенек, и быстро пошла куда-то к дальней стороне участка, старательно обходя набросанные Плетневым кучи травы – знамение его новой жизни.

Сильно и привычно потянув, она открыла дверь большого серого сарая, сложенного из кругляка, как в северных русских деревнях, канула внутрь, в пыльный полумрак, пронизанный наискосок солнечными лучами, и выволокла оттуда какую-то штуку, похожую на большой пылесос.

– Ну вот! – и она показала на штуку. – Там еще шланг и переноска такая здоровая, резиновая, тащите ее сюда!

Плетнев полез в сарай, девица посторонилась, заправляя за уши свои необыкновенные волосы – на солнце они горели, переливались, и смотреть на них без темных очков было трудновато, – и на широченном верстаке нашел переноску. Шланг, скрученный в кольцо и похожий на чучело удава, обнаружился на стене.

– Значит, электричество здесь, а вода вон там. Это сюда, а вот эту штуку туда. У Николая Степановича все очень удобно устроено! Он и нам так уличную проводку сделал, что мы не нарадуемся. Ну, вот и все. Теперь нажимаем вот здесь…

Штука, похожая на пылесос, издала странный ноющий звук, и Плетневу показалось, что она сейчас взорвется. Он даже шаг назад сделал.

– Так и должно быть! – прокричала девица, перекрывая вой. – Все правильно! Сейчас вода пойдет!

И пошла!.. Из длинной ручки, похожей на трость от зонтика, которую девица держала далеко от себя, вдруг вылетела тоненькая струйка сверкающих капель, почему-то напомнившая Плетневу бриллианты на тещиной шее, потом ручка дернулась, как будто напряглась, и вода забила сильной и ровной струей. Вокруг этого жесткого водяного прута сразу образовалось облако мелких брызг, и в эти брызги моментально впрыгнула радуга!

Впрыгнула и повисла.

Плетнев не мог оторвать от нее глаз.

– Смотрите! – Девица направила струю на плитку. Она искренне радовалась непонятно чему. – Только очень осторожно, руки не подставляйте, давление ужасное, пальцы оторвет!

Там, где водяной прут касался плитки, в разные стороны веером разлетались комья выбитого мха и травы, и плитка становилась розовой, чистой, мокрой!

– Это очень веселая работа! – кричала между тем девица, продвигаясь со своим аппаратом. – Я ее больше всего люблю!

Плетневу ужасно захотелось самому водить шлангом, и чтобы брызги летели, и радуга кувыркалась в них, и ему казалось, что это на самом деле очень весело!..

И тут все закончилось.

Девица нагнулась, нажала кнопку, аппарат засипел и затих.

– Ну, так же интереснее, правда?

У нее было абсолютно счастливое лицо, как будто она только что выиграла в лотерею виллу на озере Комо.

– Правда.

– И быстрее.

– Быстрее.

– Только лучше разуться, тут берегись, не берегись, все равно все ноги зальешь! Видите?

Плетнев посмотрел на ее ноги. Они на самом деле были мокрыми.

– Николай Степанович эту мини-мойку года два назад купил и был очень доволен! Он и нам ее одалживал.

Должно быть, подумал Плетнев, купил я. Крышу-то ведь тоже покрыл я! Впрочем, меня никогда не интересовало, кто именно и что именно покупает в этот дом. Как и во все остальные мои дома. Для этого есть «специально обученные люди», целый штат.

– А мы все отчистили, даже дедушкин самовар! Мама все охала, что самовар может испортиться, а я взяла и отчистила! И он не испортился, а улучшился и теперь сияет натуральным самоварным золотом! – добавила она хвастливо и вдруг спросила, сделав серьезное лицо: – Как ваша голова?

– Моя голова? – не понял Плетнев.

– Ну да! Мы же вас ударили так ужасно! Слушайте, вы нас извините, пожалуйста, – начала было она и замолчала, как будто сама себе заткнула рот.

– Вы кто? – грубо спросил Плетнев, который на самом деле ничего не понял. – Старухи ваши родственницы, что ли?..

Девица захохотала так радостно, словно Плетнев сказал ей невесть какой комплимент. Или преподнес в подарок виллу на озере Комо.

– Старуха – это и есть я, – объявила она и опять захохотала. – Ну, то есть одна из них. А другая моя мама! Та, что вас стукнула. А я вам таблетку приносила и воды запить!

– Позвольте, но вы же…

– Да ничего не мы же!.. Мы просто пытались выкурить ос! У нас на участке осиное гнездо, очень страшное! Николай Степанович обещал помочь, да так и не собрался! Пришлось самим. Мама все беспокоится, что они нас покусают! Она всего боится.

– Я знаю, – пробормотал Плетнев. – Особенно медведей и гадюк.

– И еще ос! Мы с мамой собирали малину, потом стало так жарко, даже осы затаились. Мы решили, что самое время из выкурить. Мы надели телогрейки, штаны ватные, накомарники, рукавицы брезентовые и стали брызгать, но мне кажется, ничего мы не выкурили, только распугали, потому что они в гнездо как лезли, так и лезут. А после того, как мы вас… оглушили, выкуривать ос было очень глупо, мы сначала переживали, а потом полночи хохотали. Не над вами, конечно, а потому, что мы такие идиотки…

– Как вас зовут? – перебил Плетнев.

– Нэлли, – сказала девица. – Нэлли Лордкипанидзе. По-моему, ужасное имя, да?

Плетнев не знал, ужасное оно или нет.

– А мою маму зовут Нателла Георгиевна, а вас Алексей, я помню. Я маме потом сказала, что, если бы вы не оказались абсолютно вменяемым человеком, плохо бы нам пришлось!

– Каким?! – поразился Алексей Александрович, но она не стала повторять.

– Так что спасибо вам большое! И за молоко тоже!

Она пошла по дорожке, прихватила из тенька бутылку с кружкой, обернулась и махнула ему рукой.

– Если мне удастся уговорить маму и она испечет пироги, я вам принесу! Как всякая порядочная грузинка, моя мама готовит так, что можно умереть! Только ленится всегда! Но ради вас, Алексей, она пойдет на все! – И девица поклонилась так низко, что ее необыкновенные волосы коснулись травы.

Это было очень красиво – золотое на зеленом. Он даже какое-то время думал о том, как это