— Так… Я вас здесь раньше не видела.

— Что?

Я был настолько занят мыслями о том, что я сделаю с Нунцио в уплату за эту «любезность», что чуть не зеваю начальный гамбит девахи.

— А. Да, мы прибыли в город только на этой неделе. Хотя похоже, тут будет наше главное место встреч.

— Эй, вот здорово! Это одна из моих любимых точек. Хотя сегодня я тут впервые за неделю. Девушкам приходится везде бывать, чтоб быть в курсе всего происходящего в городе… вроде времени прибытия новых солдат.

Хотя я испытывал застенчивость по части знакомства с одной из этих высококлассных чувих, говорить с этой, похоже, совсем легко… словно я знаю ее не первый год. И, что еще важнее, она, определенно, совсем недурна на вид, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Слушайте, — говорю я, — нельзя ли мне предложить вам что-нибудь выпить? Может, бокальчик вина?

— Бурбон. Со льдом. Неразбавленный.

— Как-как?

Я имею в виду, дело не просто в том, что она пьет пойло покрепче, чем я ожидал, а и в том, как она отбарабанила это. Я решаю, что у этой цыпочки сегодня не первый заход в бар… решение, облегчаемое тем обстоятельством, что она и так уже сказала мне об этом.

— А еще лучше, говорит она, разве мы не могли бы направиться в какое-то иное место?

Это круто. Заведение Абдула единственное, куда я, покамест, наведывался.

— Мгммм, — мычу я, быстро соображая. — Я слышал о каком-то заведении неподалеку отсюда, где сцена открыта для выступлений всех желающих.

Уверяю вас, я вовсе не горю желанием вести эту чувиху туда, где могу наткнуться на своего командующего, но прикидываю, что на нее произведет впечатление моя готовность с ходу гульнуть как следует.

— Я думала о каком-то месте, больше похожем на комнату наверху, — говорит она, нагибаясь вперед, чтобы улыбнуться мне действительно близко.

Я немножко ошеломлен развязностью этого предложения, хотя полагаю, что мне не следовало удивляться. Когда высококлассная бабенка, вроде этой, подваливает в баре к низколобому малому, вроде меня, ее, обычно, интересует отнюдь не остроумный разговор… что в любом случае и к лучшему.note 3

Как я говорил, прежде чем меня так грубо перебили, я в некоторой растерянности не знал как реагировать на эти выпады.

— Прямо сейчас? — говорю я. — Разве вы не хотите сперва немного поболтать?

— А в чем дело? Разве я тебе не нравлюсь? — начинает чуточку дуться она. — Мне следует идти толкать свой товар где-то в ином месте?

— Толкать?

— Поосторожней, — говорит она ровным и раздраженным тоном. — Это фигура речи.

— О.

Услышав это, я испытываю огромное облегчение. Единственное, что угнетает чувствительного парня, вроде меня, так это когда женщина интересуется им не из-за его тела, души, что по-настоящему ее интересует лишь его бумажник.

— Ну? — говорит она, вскидывая бровь.

Хотя я, возможно, немного туповат по части улавливания подаваемых чувихой сигналов, никто не посмеет сказать, что я медлю, когда сообщение наконец доходит. Несколько секунд спустя я уже приобрел у Сварлия ключ от комнаты и веду это прелестное видение вверх по узкой лестнице… ну, на самом-то деле, следую за ней, так как опыт научил меня, что это дает превосходный обзор ее покачивающихся бедер, что все еще остается для меня одним из самых прекрасных и гипнотических зрелищ в любом измерении.

Демонстрируя недюжинное самообладание, я сумел не возиться с ключом, пока отпирал дверь, и даже отхожу в сторону, пропуская ее вперед.

Будучи девахой, она мигом выуживает одну из тех пудрениц с зеркальцем и принимается проверять свою косметику, покуда я даже не успел запереть за нами дверь.

— Итак, — говорю я через плечо. — Чего ты хотела сделать для начала?

Если говорить совершенно откровенно, на данном этапе меня совершенно не интересует затевание скандала. Вместо этого я благодарю свои счастливые звезды, что подобная чувиха соблаговолила обратить внимание на хмыря, вроде меня, и, надеюсь, что мы сможем приступить к делу прежде, чем она передумает.

— Ну, — говорит она. — Можешь начать с уведомления меня о том, как шли дела у вас с Нунцио.

Требуется какой-то миг, чтобы это дошло, но когда доходит, я знаю, что именно сказать.

— Что-что? — говорю я, стремительно оборачиваясь.

Чувихи, с которой я поднялся наверх, нигде не видать. Вместо нее в комнате с мной находится иная деваха. Деваха с зелеными волосами и…

— Привет, Гвидо! — говорит она. — Отличная личина, а?

Итак, вот мой план!

Р. Бернс

— Тананда? Это ты?

Мое удивление вызвано тем, что я не просек, кто же это весь вечер выуживал у меня выпивку… хотя я не просек. Скорее я более чем малость поражен ее внешностью, так как та существенно изменилась с тех пор, как мы расстались в начале этого задания.

Обыкновенно Тананда предстает перед вами эффектной чувихой с впечатляющей гривой зеленых волос. И хотя она никогда не считала нужным принимать тот официальный, волосок-к-волоску самопредставительный вид, предпочитаемый большинством, собирающихся в суси-баре девах, выбирая вместо этого небрежно развеваемые ветром космы. Я достаточно сведущ в тайнах женского рода, чтобы сознавать, что последнюю прическу делать и сохранять не менее, а может и более, трудно, чем первую, а терпеть, зачастую, тяжелее. Все это значит, что Тананда обычно очень привлекательна и заботится о своей внешности.

Однако в настоящий момент я вижу ничто иное, как особу, выглядящую так, словно она стала жертвой несчастного случая. Большинство волос на одной из сторон головы отсутствует, вместе с соответствующей бровью, а другую сторону ее лица портит большой синяк, который, похоже, сходит, но все еще выглядит болезненным. Получив и причинив в свое время более чем положенную мне долю повреждений такого типа, я могу довольно точно оценить силу удара, потребовавшегося для создания таких эффектных результатов… и он, должно быть, был сногсшибательным.