Однако главнокомандующий оставался при своей мысли продолжать атаку. Он надеялся такой атакой побудить русских оттянуть свой фронт с левого берега Вислы на правый. Для этой цели было проведено еще одно наступление сосредоточенными резервами фронта под командой генерала от артиллерии фон Галльвица против нижнего Нарева. Оно так же мало продвинулось вперед, как малы были и все дальнейшие успехи на севере. Наоборот, русские своими контратаками в некоторых пунктах достигли перевеса. Силы для этого отчасти взяты были из Польши с западного берега Вислы, но русский фронт оставался здесь на своих прежних местах. Попытки с немецкой стороны использовать это обстоятельство для активной деятельности в этом районе оказались также безрезультатными. К средине марта союзники вновь на всем Восточном фронте были принуждены перейти к обороне. Она без особых усилий проводилась там, где стояли немецкие части, между тем как австро-венгерским частям, против которых русские вели главный нажим, удавалось вообще лишь с большим усилием сохранять свое положение. Это особенно почувствовалось, когда, после падения 22 марта Перемышля, освободилась русская Осадная армия.

Операции против обоих флангов русского фронта не оправдали возлагавшихся на них далеко устремленных ожиданий. Об этом свидетельствовали получавшиеся сведения об обстановке и состоянии войск. Уже в первые дни марта начальник Генерального штаба был принужден отказаться от осуществления мысли взять обратно по выполнении задачи недавно посланные на Русский театр войны войсковые части. К счастью, в этот момент он мог решиться на это без каких-либо тяжких последствий. Благоприятный для нас исход облегчавших русское положение наступательных попыток на западе уже можно было предвидеть, а Италия держала себя пока еще спокойно, хотя отношение к этому прежнему союзнику значительно обострилось.

Все же завершенные операции сделали свое дело в том смысле, что русским нанесены были большие потери, которые, принимая даже в расчет, что союзникам пришлось потерпеть тяжкий урон, должны быть названы совершенно исключительными. Верховное командование в этом видело данные надеяться, по крайней мере, на временную отсрочку кризиса на Карпатском фронте. Поэтому оно вернулось вновь к своей старой мысли. Австро-венгерскому главному командованию было предложено воспользоваться случаем, чтобы, перейдя на Карпатах к строжайшей обороне, нанести внезапный удар Сербии. Эта операция была столь же желательна для обеспечения тыла и фланга намечаемого в ближайшее время фронта против Италии, как и для открытия пути, чтобы именно теперь поспешить на помощь туркам, крайне теснимым у Дарданелл. Однако момент для внесения такого предложения оказался неудачным. Русские в своих атаках, согласно сведениям с Карпатского фронта, не ослабевали, и союзники держались здесь не прочнее, чем прежде. Об отдаче сил с этого фронта не могло быть и речи. Напротив, в конце марта, по просьбе австро-венгерского главного командования, пришлось вновь послать германскую поддержку. Бескидский корпус генерал-лейтенанта фон дер Марвица, составленный из трех дивизий немецкой части Восточного фронта, был двинут в горный район Бескидов, чтобы уравновесить понесенную союзниками серьезную неудачу. Это удалось корпусу по отношению к врагу гораздо легче, чем думалось.

У русских стали обнаруживаться признаки, которых нельзя было иначе толковать, как значительное ослабление боевой упругости. Такие явления, в связи с другими наблюдениями на Восточном фронте за это время давали немецкому верховному командованию очень важную основу для осуществления намечаемых вскоре решительных шагов.

Подобные же данные, правда, уже отрицательного порядка, начальник Генерального штаба усмотрел в общем характере протекших операций. По его мнению, одно обстоятельство становилось при этом совершенно ясным, и оно обнаружилось как уже в боях на Висле в октябре, так еще более в ноябрьских боях под Лодзью. При относительно скромных силах, имеющихся в распоряжении Германии для выполнения наступательных задач, повторение операций против фланга или флангов русского фронта не имело уже более шансов на существенные успехи. Противник уже давно стал относиться к ним с особым вниманием и умел очень хорошо принимать свои контрмеры. При существующем соотношении сил Германия была не в состоянии помешать им, достаточно прочно связывая противника на всем фронте, а в России всегда оставалось много пространства, чтобы уклониться от удара. Не менее важным, чем этот вывод, было установление масштаба для оценки того, какие операции вообще могут быть еще возложены на австро-венгерские войска. Если в будущем им суждено было еще оказать пользу при больших наступательных операциях, то приходилось заранее принимать в расчет, что их придется перемешивать с германскими частями, а самую ударную работу осуществлять при посредстве последних. Согласно с этим в дальнейшем течении войны и велось дело, поскольку германское верховное командование могло осуществить подобный принцип.

Где это не удавалось, по недостатку ли лишних германских сил или по другим причинам, как, например, во время австро-венгерского наступления на Волыни осенью 1915 года или такового же весной 1916 года в Тироле, отступление от правила тяжело за себя мстило.

В то время как на востоке разыгрывались упомянутые события, на Западном театре войны французы и англичане с большими силами повели свои наступления с целью отвлечения сил с Русского фронта.

В средине февраля резко превосходные французские массы повели атаки на немецкие позиции 3-й армии в Шампани, другие – севернее Арраса (в районе высоты Лоретто) против находящихся здесь частей 6-й армии.

В первой половине марта и англичане попытались в тяжеловесных построениях задавить массовым напором стоявшие против них юго-западнее Лилля очень слабые части 6-й армии.

Почти одновременно французы атаковали на правом берегу Мааса юго-восточнее Вердена (высота Комбр, позднее «Пасторский лес», Сент-Мийель) в районе 5-й армии.

Противники нигде не добилась выгод, достойных упоминания. После несущественных первоначальных успехов всюду дело свелось к длительной борьбе с переменным успехом. При этом немцам, вследствие своей сравнительной слабости – она определялась в зимние сражения: в Шампани, по крайней мере, отношением 1:6, у Лилля 1:16 – приходилось очень тяжело, но всюду они в общем сохранили свои позиции и нанесли атакующим очень большие потери. Во многих пунктах им даже удалось не только вернуть обратно взятое противником пространство, но и в контратаках дойти и до вражеских линий. Поведение войск было выше всякой похвалы. Также хорошо выдержала испытание и немецкая оборонительная система и при этом в одинаковой мере как в смысле типа укреплений, так и в способе их занятия и мероприятий по быстрой переброске резервов.

К концу марта в немецкой Главной квартире пришли к прочному убеждению, что западным противникам на ближайшее время не удастся добиться решительных результатов, если бы даже части войск, находящиеся в процессе формирования у Западного фронта, пришлось вновь применить на востоке, дабы на ближайшее время поколебать наступательную энергию русских. Этим верховное командование достигало необычной свободы решений, тем более ценной, что общее положение дел на востоке уже вновь омрачилось.