его очарованию сразу и бесповоротно. Они влюбляются в него, как и женщины. Как когда-то влюбилась она сама. Когда они только поженились, он носил ее в море на руках, учил плавать кролем и ловить рыбу с лодки. Эти моменты сияют в памяти Мелиссы, как алмазы в темноте.

Ева выкладывает содержимое корзины на полосатый плед: хлеб, блестящие маслины, пирог с сыром и шпинатом, огурцы, зеленый салат, ровные желтые персики, лимонный торт.

– Дети проголодаются, – говорит она, перехватив взгляд Мелиссы. – На море они молотят все подряд.

– Куда они запропастились? – спрашивает Мелисса, с трудом отводя глаза от пирога. – Сдобное тесто, блестящая румяная корочка. Она представляет, каков он на вкус. Тут она почти не занимается спортом. Разве что плавает в бассейне по утрам, пока никто не проснулся. Она не может позволить себе съесть даже крошку.

– Купаются.

Ева достает тарелки и стаканы. Эрик и Блейк вместе с Эшем сидят на мелководье, больше в море никого нет.

– Я не вижу девочек.

– Значит, они играют где-то на берегу. Черт, вино все-таки забыли, Эрику нельзя ничего поручить.

– Он заботится о моем здоровье. – Мартин лежит на спине рядом с Евой, прикрыв лицо книгой. – Знает, что я слишком много пью.

Возле него веер из четырех отпечатков детских тел. Девочки, почти соприкасаясь головами, лежали здесь, раскинув руки и ноги. Самый большой принадлежит Иззи, остальные, по мере убывания, – Поппи, Чарли и Соррель. Призрачные лепестки огромного цветка. За пляжем на многие мили тянутся непроходимые заросли бамбука.

– Так где же они могут быть? – Мелисса старается скрыть охватившую ее панику.

– Может, пошли за мороженым? – предполагает Мартин из-под закрывающей его лицо книги.

– Тут совсем дикий пляж. – Ева высыпает из пакета в миску красные вишни. – Вокруг ни одного магазина. Не волнуйся, Мелли, с ними ничего не случится. Поппи знает берег как свои пять пальцев.

Но ребенок не способен отличить свои пальцы от пальцев другого ребенка. Руки детей не имеют особых примет. Под их гладкой кожей течет кровь, но ее не видно. Ни извивающихся жилок, как у Мелиссы, ни следов от капельниц.

– Я пойду их поищу.

Мелисса почти бежит, шлепанцы вязнут в песке, легкое хлопковое платье обвивается вокруг ног. За столом под навесом, чуть поодаль от моря, сидит семья. Два мальчика и мужчина на одном конце, женщина, расставляющая тарелки, – на другом, посередине – пожилая дама. Мелисса видит, как мужчина встает, принимает из рук женщины тарелку, слегка касается ее щеки губами и снова садится на место. Женщина перехватывает взгляд Мелиссы и весело машет ей рукой. Обычная женщина, обедающая в кругу семьи, – таких тысячи, миллионы по всему свету. По дороге домой она опустит голову мужу на плечо и закроет глаза, а тот станет рулить очень осторожно, чтобы ее не потревожить. Мелисса ускоряет бег, у нее щиплет в глазах. Наверное, от пота. Хотя кого она обманывает? Ее лицо мокрое от слез. Минут через десять она попадает на забетонированную площадку в дальнем конце пляжа. Там поблизости от набитого банками и облепленного мухами мусорного бака припаркованы две раскаленные машины и лежащий на боку мотоцикл. Тишину нарушает лишь стрекот цикад. Неужели девочки забрались так далеко? Мелисса глядит на петляющую между деревьями песчаную дорожку с отпечатками колес. Девочки, конечно, знают, что нельзя садиться в машину к незнакомым людям, но сердце Мелиссы начинает бешено колотиться от нарастающего страха. Возможно, ей понадобится помощь. Обливаясь потом, она мчится обратно. Греческая семья продолжает обедать, на этот раз никто не обращает на Мелиссу внимания.

Она едва успевает добежать до своих, как раздается крик Евы:

– Мелли, они здесь!

Первой бросается в глаза Иззи. Ее дочь ни с кем не спутать. Даже со спины она выглядит дерзкой: поворот головы, вздернутые плечи. Эрик с Блейком вернулись после купания, сидят на пледе и болтают. Иззи щекочет животик Эша кусочком засохшей водоросли, тот визжит и корчится, изнемогая от смеха.

– Бедняжка. – Ева поднимается Мелиссе навстречу, беспомощно разводя руками. – Они забрались в заросли бамбука, негодницы.

– Ты так запыхалась, присядь, – похлопывает рукой по пледу Мартин.

С ней общаются как с ребенком, больным ребенком. Поппи и Чарли хихикают. Слышится сдерживаемая икота, а затем очередной приступ смеха. Иззи с улыбкой наблюдает за ними. Соррель спит с открытым ртом, на ее щеках играет румянец. Ева передает по кругу тарелки с пирогом, улыбается Мартину и, кажется, сосредоточена только на том, чтобы все были сыты. Наверное, поэтому она не замечает, что девочки явно пьяны.

– Кто-нибудь хочет апельсиновой газировки? Ничего другого, увы, нет.

Ева бросает взгляд на Эрика и разливает по пластиковым стаканчикам липкую оранжевую жидкость. Поппи качает головой и начинает хохотать.

Мартин берет большой кусок пирога, Эрик накладывает детям салат.

– Вот, попробуй. – Ева протягивает Мелиссе тарелку с пирогом и салатом и прикасается к ее руке. – Наслаждайся, хоть раз забудь о своих калориях.

Мелисса набивает полный рот. Что-то хрустит на зубах: видимо, на листках салата оказались песчинки. Она отодвигает тарелку. О вине она промолчит. Зачем девчонкам неприятности? Вряд ли они выпили всю бутылку. Сделали по паре глотков, не больше, а остальное припрятали в бамбуке. С Иззи все хорошо, с остальными тоже – это главное, на том и спасибо. Мелисса отрывает от кисти пять темных виноградин и устраивается в тени пляжного зонтика. Сегодня в деревне она купила открытку с красочным горным пейзажем. Она достает из сумки ручку и начинает писать: «Дорогая Лина, надеюсь, вы наслаждаетесь покоем…» Останавливается и глядит на море. Жаль, она не догадалась взять Лину с собой. Та понежилась бы на солнышке и искупалась в море. Ева не была бы против. Тем утром, когда они уезжали, Лина выглядела усталой. Она больше не напевает свои песенки, но все еще умеет слушать, как никто другой. «Мне вас не хватает», – добавляет Мелисса.

– Пойду искупаюсь.

Ева встает и снимает платье. Под ним лишь нижняя часть красного бикини и больше ничего.

– Нельзя же так, – шепчет Мелисса. – Здесь дети.

– Все хорошо, Мелли. – Ева с веселым видом глядит на нее сверху вниз. – Дети спят без задних ног. Мы на отдыхе, и кому какое дело.

Она ошибается, детям очень даже есть дело. Им противно смотреть на обнаженных взрослых, особенно если это их родители. Но Ева поворачивается и идет к морю. Мелисса оглядывает пляж. Пожилая дама, которую она видела за столом, теперь стоит у самой воды, держа мальчиков за руки. Ева погружается в воду и переворачивается на спину. Ее белые груди плавают будто отдельно