– Госпожа Каэтана! – позвал один из сангасоев. Подошли сразу все, окружив ящик плотным кольцом.

– Ну, вот и нашли, – обрадовалась Каэ. – Несите его наверх. Магнус, его можно нести наверх? Или нужно предпринять какие-то особые меры предосторожности?

– Еще не знаю, госпожа. Я постараюсь не допустить, чтобы он набезобразничал еще раз.

Ящик снова закрыли крышкой и потащили наверх. Уже светало, серое утреннее небо вызолотилось по краям лучами восходящего солнца. Был тот самый удивительный час между ночью и днем, когда мир принадлежит сам себе; когда уходящая тьма и нарождающийся свет мирно соседствуют; когда сон становится самым крепким, а пробуждение самым тяжелым.

Бессонная ночь и множество тягостных событий давали себя знать. Высыпавшая на верхнюю палубу команда галеры отчаянно зевала с риском вывихнуть себе челюсти. Даже капитан Лоой, хоть и держался молодцом, выглядел уставшим и изможденным. Даже горе, которое он испытывал по поводу смерти Нила, притупилось и отзывалось издалека волнами тоски и боли. Наверное, поэтому люди не сразу отреагировали на то, что из крохотной щелочки между досками ящика стал сочиться легкий дымок. Он все густел и густел, пока не превратился в подобие туманного столба, остановившись около правого борта как бы в ожидании.

Когда сангасои открыли ящик, он был пуст. Нет, галеты остались на своем месте, но иссохшего тела, страшной мумии, скалившей только что зубы, они не обнаружили. Воины отреагировали молниеносно, окружив Каэтану живым щитом. Магнус повертел головой, поколдовал над своим мешочком и тихо сказал:

– Очень плохо – это онгон. Может, и не самый могущественный, но и плохонького достаточно, чтобы всех нас тут покрошить.

– Это так серьезно? – изумился Рогмо. – Эти мощи опаснее, чем простой дух?

– Он опаснее мардагайла во много раз, – пояснил маг спокойно. – А ты говоришь – дух.

– И ты так невозмутим! – Рогмо уперся взглядом в колеблющийся столб тумана.

– Сдается мне, это чудище не подозревает, что его ждет, – отозвался чародей. – А я с удовольствием на это погляжу.

Каэтана увидела онгона сразу и обозлилась. Она не могла простить этому трупу смерть Нила, пережитую ей самой смертельную опасность, а главное – сам факт его существования. Она не помнила, кто такие онгоны, знала только, что Корс Торун велел их стеречься, но ей было плевать. Она не боялась; она даже не задумалась над тем, что эту туманную фигуру, словно закутанную в мутный плащ, можно хоть сколько-нибудь бояться. И, вытянув из ножен Такахай и Тайяскарон, шагнула к правому борту, где маячил размытый силуэт.

– Постой! – Голос онгона звучал где-то на уровне груди и выходил между лопатками, словно тупое копье.

Она поежилась, передернула плечами, будто ее коснулось что-то грязное.

– Постой! Мы сможем договориться! Я очень полезное существо, и ты сможешь убедиться в этом на собственном опыте. Я предлагаю тебе такую сделку, узнав о которой все боги ахнут. Я расска...

Он не договорил, потому что именно в эту секунду Каэ сделала широкий шаг вперед, развернулась и рассекла его сразу обоими клинками. Встречным движением.

Одобрительно загудели сангасои, оценившие красоту и легкость исполнения приема.

Шумно выдохнул маленький альв, все еще держась за руку побледневшего от напряжения капитана.

Высморкался в необъятный цветастый платок прослезившийся Барнаба. Онгон осел на палубу грудой грязных ошметков.

– ... Потому что онгона нельзя поразить холодным оружием, ибо он практически неуязвим, – сказал Магнус, продолжая какую-то свою мысль...

* * *

А-Лахатал вдруг понял очевидную истину: он не знает, насколько время, в котором находится галера с Кахатанной на борту, опережает его настоящее. И холодный пот потек по челу Повелителя Водной Стихии.

– Что с тобой? – нахмурился Джоу Лахатал.

Новые боги как раз наслаждались короткой передышкой. Ситуация и впрямь была критическая, но они к ней привыкли. Не только люди, но и боги, как оказалось, способны быстро привыкнуть не к самому благоприятному течению дел. Бессмертные набирались сил, перед тем как начать поиски пропавших Вахагана и Веретрагны, выяснить наконец, какая судьба постигла Шуллата, так и не вернувшегося из Сихема.

О том, что произошло с Огненным богом, его братья вообще не хотели задумываться всерьез. Потому что всерьез – было слишком страшно и невыносимо, так что даже дышать становилось больно и трудно.

А урмай-гохон процветал, будто это не его собирался покарать Шуллат за разорение храмов и отречение от богов Арнемвенда.

Поэтому исказившееся тревогой лицо А-Лахатала заставило его братьев насторожиться.

– Что с тобой? – спросил Победитель Гандарвы.

– Йа Тайбрайя... – А-Лахатал был предельно краток.

– Но ты ничего не говорил прежде...

– Я не хотел преждевременно усложнять и без того сложную жизнь. Йа Тайбрайя пробуждается. И только теперь я подумал, что Каэтана сейчас находится в нашем будущем – в неизвестно каком отдаленном будущем, ведь так?

– Наверное, – прошептал га-Мавет, первым из всех понявший, к чему идет.

– Значит, не исключено, что там, в ее времени, он уже пробудился и теперь беснуется на воле, а мы ничего об этом не знаем.

В зале воцарилась мертвая тишина. Боги представили себе хрупкий и беззащитный кораблик, разваливающийся на части посреди безбрежного океана, и громаду древнего зверя, нависшую над ним...

– Что можно сделать? – спросил Джоу Лахатал.

– Я сейчас же отправлюсь ко впадине, – молвил А-Лахатал, но Бог Смерти прервал его:

– Что ты сможешь сделать?

– Но ведь и просто сидеть сложа руки невыносимо.

– Постойте! – загрохотал Змеебог. – Что-то я не пойму, отчего мы все засуетились. Йа Тайбрайя остался вместе с нами, здесь, в ее прошлом, так что Каэтане ничего не угрожает, по крайней мере пока не угрожает.

– А ведь правда, – с облегчением воскликнул Победитель Гандарвы и с упреком обратился к А-Лахаталу:

– Что же ты напугал нас всех до полусмерти?

– А, – махнул рукой Владыка Водной Стихии, – по милости нашего прекрасного Барнабы я никак не могу разобраться в этих проблемах со временем: кто, где, насколько кого опережает.

– Да, это нелегко, – улыбнулся Гайамарт. – Остается только надеяться на лучшее.

Когда день закончился и боги разошлись по своим делам, А-Лахатал снова почувствовал прилив тревоги и страха. На этот раз он решил все-таки проверить, что происходит на дне Улыбки Смерти, и через краткий миг уже шагал по дну океана. Чем ближе он подходил к этому жуткому месту, тем пустыннее и тише становилось вокруг, к тому же А-Лахатал с трудом узнавал привычные, хорошо изученные пространства.