class="p1">На миг сердце сжалось, захотелось, точно маленькому мальчишке, прижать к матери, обнять и успокоить. Одёрнул себя.

— Обещание своё выполни, мама. Тогда что-то изменится, — сказал ровным голосом и покинул кухню под громкие всхлипы.

Накинул куртку и вышел в подъезд. Замер на лестничной клетке, прислушиваясь к звукам в соседней квартире. Тишина. Кажется, Мишка ещё не вернулась. Вышел на улицу, высыпал из пакета еду в миску для кота, вскинул голову, глядя на окна Мишки. Свет не горел.

Где же ты ходишь, малышка?

Когда поднимался, на пролёте между третьим и четвёртым, услышал, что к дому подъехала машина. Не имею понятия, какой чёрт меня дёрнул выглянуть в окно во двор. Замер, не замечая, как с силой сжал ставню. Из машины выскочил напомаженный пидор. Обогнул машину. Открыл пассажирскую дверь и протянул руку, помогая Мишке, моей Мишке выйти из машины. В свете фар, фонаря и света, льющегося из окон, заметил, как открыто и счастливо улыбалась девчонка. Она мне так не улыбалась! Не улыбалась уже три года.

Это ублюдок коснулся лица девчонки и склонился, загораживая Мишку собой.

— Сука. Убью, — прошипел.

Раздался треск. В руке оказалась ручка от окна. Положил на подоконник. Кинул взгляд вниз и увидел, что девчонка спешит к подъезду. Не давая отчёта своим действиям, взлетел на пролёт выше, ударил ладонью по выключателю, упал задницей на ступени и стал ждать. Чувствуя, как от ревности скручивает в узел. Как сотни накалённых игл вонзается в сердце. Давно не испытывал этого поганого, удушающего чувства. Казалось, что глотнул игольницу, и иглы медленно дерут внутренности.

Слышал её лёгкие шаги. Слышал и ждал, точно зверь в засаде, чтобы заявить на неё права.

Глава 12

Мишка

— Привет, Михайлина, — на открытую спину легла чужая рука, тут же заставив тело взбунтоваться.

Не та рука. Не тот жар. Не тот запах. Всё чужое. Отталкивающее. Неродное.

— Здравствуй, Дима, — обернулась к парню, ненавязчиво сбрасывая его руку с лопаток и поворачиваясь лицом, чтобы не дать больше коснуться.

В одиннадцатом классе я ему нравилась. Ловила постоянно его взгляды. Дима даже нравился мне, пока я не переехала и не встретила Тошу. Тогда я впервые влюбилась. Тогда я впервые узнала, какими бывают настоящие чувства.

Парень сильно изменился. Стал шире в плечах, массивнее. Тело облепляла чёрная рубашка, подчёркивая развитую мускулатуру, на руках поблёскивали дорогие часы. Да и вообще парень выглядел так, словно сошёл с обложки журнала.

Но только его мышцы и лоск ни капли не трогали меня. Парень не вызывал во мне желание податься вперёд и огладить ладошками мышцы. Он вообще никаких желаний не вызывал.

— Ты стала ещё красивее за эти годы, — парень улыбнулся, подошёл ближе и попытался положить руку на талию, но я мягко её убрала.

— Спасибо, приятно слышать, — я улыбнулась немного натянуто. — Ты тоже изменился.

— Потанцуешь со мной? — Дима замер, больше не предпринимая попыток меня коснуться.

Только напряжённо следил тёмными глазами за моей реакцией. Он стал увереннее. На его лице было написано, что в этот раз он не промолчит и стесняться не станет. По чуть самоуверенной ухмылке поняла, что бывший одноклассник уверен, что сегодня ночью я окажусь в его кровати.

Пришла моя очередь усмехаться. Прости, дорогой, но сегодня тебя ждёт облом.

— Нет, — пожала плечами и улыбнулась, увидев, как улыбка сошла с его лица. — Не хочу.

— Почему? — вздёрнул бровь.

— Не хочу. Это уже причина, Дим, — повела плечом, начиная чувствовать себя некомфортно.

— Понял, ты меня отшила, — парень беззаботно рассмеялся, поднимаю руки. — Всё ещё встречаешься с тем блондином? Как его там… Антоном?

— Да, — не стала вдаваться в подробности. — Я всё ещё с ним встречаюсь.

— Что ж… Сам виноват, нужно было быть решительнее, — Дима взъерошил волосы, портя идеальную укладку. — Но, твой Антон всегда может ошибиться, а я буду ждать.

Я усмехнулась, покачала головой и отвернулась, смотря на спокойное море, в котором отражались огни города.

Дима встал рядом, локтями опёрся о парапет, прищурился, глядя вдаль.

— С каждым годом люблю наш город всё больше и больше. Поражаюсь его красоте.

Парень что-то говорил, даже не пытаясь вовлечь меня в разговор. Я слушала Диму краем уха, изредка вставляя пару фраз в его монолог. Парень предложил подвезти меня до дома.

— Да не бойся, — видя, что я сомневаюсь, ухмыльнулся парень, — приставать не стану. Понял я, что не светит мне ничего. Транспорт уже плохо ходит. Такси ждать долго.

— Хорошо. Спасибо, — всё же сдалась, понимая, что парень прав.

К тому же, я боялась ехать в такси с незнакомым мне человеком. Неизвестно кто сидит за рулём. А тут одноклассник, которого знала столько лет.

У подъезда парень галантно открыл передо мной дверь, помог выйти, сжав широкой ладонью пальцы. Я неловко пошатнулась, наступив на замёрзшую лужу, и Дима помог удержать мне равновесие.

— Не переживу позора, если грохнусь первым.

Я заглянула в тёмные, прожигающие моё лицо глаза. Улыбнулась и попыталась отстраниться. Хоть и говорил парень, что приставать не станет, но его взгляд и руки твердили об обратном. Я неловко улыбнулась и попыталась отстраниться. Но Дима резко подался вперёд, коснулся губами моей щеки и тихо сказал:

— Я буду ждать, когда он оступится, Михайлина.

— Не оступится, Дима. Не оступится, — надавила ладонями ему на грудь. — Не нужно ни на что рассчитывать. Я люблю своего парня.

Дима повёл бровью, явно намереваясь что-то сказать.

— Мне пора. Мой мужчина меня ждёт. Он явно будет недоволен, если увидит, как ты меня лапаешь. Спасибо, что подвёз.

Намеренно грубо скинула руки Димы со своей талии. Двинулась в подъезд, чувствуя прожигающий спину взгляд. Самоуверенный индюк. Я ему поверила ведь. Действительно решила, что приставать он не станет. Наивная. Раньше он таким самоуверенным и наглым не был.

Медленно поднималась по лестнице, доставая из сумочки ключи. На лестничной клетке свет не горел. Вздохнула тяжело, мимоходом подумав, что нужно поменять лампочку.

— Смотрю, постоянство не про тебя, — насмешливый голос Антона, раздавшийся из темноты, заставил подскочить и выронить ключи от квартиры на пол. — Сначала променяла меня на брата. Братец приелся, нашла нового хахаля? Даже не удивлён.

Каждое слово было пропитано яростью и болью.

— Что? — напряжённо вглядывалась в темноту, различая лишь