— Началось, — сказал Бен. Он обернулся и взял Джиллиан за руку, чтобы помочь ей удержаться на ногах, когда лодка под ними заходила ходуном. — Забирайся под крышу.

Сильный порыв ветра ударил по лодке, и воздух резко похолодел. Даже укрывшись под брезентом, Джиллиан начала дрожать. В бухточке было гораздо спокойнее, чем на открытой реке, но и тут вода бурлила и вздымалась, подкидывая лодку Редкие тяжелые капли дождя молотками застучали по крыше, затем разразился потоп. Разговаривать было невозможно: никто бы ничего не услышал в этом грохоте, таком оглушительном, словно они находились внутри огромного барабана.

Все явно воспринимали эту грозу как нечто вполне обычное, ведь они видели такие грозы много раз. Индеец Пепе сидел на корточках в уголке и невозмутимо пережидал, пока все кончится. Бразильцы тоже удобно устроились и спокойно курили. Бен опустился на палубу рядом с Джиллиан и, обняв ее за плечи, притянул к своему большому горячему телу. Она попыталась было отодвинуться, но его рука только еще крепче сжала ее талию. Она подняла глаза, готовая возмутиться. Бен Льюис смотрел на нее сверху вниз, взгляд его голубых глаз ясно предостерегал ее: «Сиди смирно и не рыпайся».

В то же мгновение она осознала, что другие тоже заметили его движение. Бен давал им понять, что она — его женщина. Она могла с этим не соглашаться, но у нее хватило здравого смысла, чтобы понять, что среди этих грубых мужчин, привыкших относиться к женщине как к собственности и объекту сексуальных домогательств, Бен только что обеспечил ей хоть какую-то защиту. Поэтому она продолжала сидеть, опираясь на него, согреваясь теплом его тела и вопреки своей воле испытывая от этого какое-то первобытное женское удовлетворение. Много тысяч лет назад женщины испытывали то же, что и она сейчас, когда сидели в освещаемых кострами пещерах, прислонившись к своим мускулистым, крепким, как скала, мужчинам, мужчинам, которые использовали свою силу, чтобы накормить свои семьи и защитить их от опасностей.

Пусть полем ее деятельности была археология, а не антропология, она прекрасно ощущала всю обольстительную притягательность его силы. Несколько сотен лет цивилизации не могли перечеркнуть инстинкты, которые развивались в течение долгих тысячелетий.

В одно мгновение Джиллиан поняла, как легко было властному главному самцу выбрать себе любую из самок. Само его главенствующее положение заставляло их отдавать предпочтение именно ему. Бен же безусловно главенствовал в их маленькой группе, а она была здесь единственной женщиной. Он был прав, когда предупреждал ее, что быть одинокой женщиной в экспедиции — дело непростое, он это понял сразу, инстинктивно, а она, ослепленная своим ультрасовременным воспитанием и образом жизни, позволила себе начисто забыть о том, каковы на самом деле изначальные основы жизни.

Ей потребуется изрядная изворотливость, чтобы не пустить его в свою палатку, потому что в сложившейся ситуации буквально все будет сводить их вместе. Он явно не сомневается в том, что она не сможет долго ему противиться, и ей приходилось признать, что в этой древней как мир битве полов преимущество, скорее всего, будет на его стороне. Она боролась не только с ним, но и с собой, с собственным пробудившимся половым инстинктом. Физически ее сильно влекло к нему, но разумом она вовсе не хотела краткой связи, не желала втягиваться в запутанную неурядицу обременительных переживаний. Ей хотелось оставаться такой же сильной и уверенной в себе, как теперь. Роман, легкая связь доставили бы слишком много хлопот. Ну и кроме того, ее выводила из себя его самоуверенность. Он был настолько убежден, что рано или поздно сломит ее сопротивление и склонит заняться с ним любовью, что даже не пытался этого скрыть. Эта самоуверенность читалась и в нахальной ухмылке, от которой у нее каждый раз падало сердце, и в лукавом блеске его темно-голубых глаз. Ее сопротивление раззадоривало его, но и его полная уверенность в конечной победе тоже была для нее своего рода вызовом, и ее женская гордость немедля задраила все люки, чтобы выдержать надвигающийся шквал. Все в нем говорило: «Я тебя поимею», и ее инстинктивным мысленным ответом было воинственное; «Как бы не так!»

Стремление побеждать вообще было очень свойственно ее натуре. Она любила одерживать верх, будь то карточная игра или стремление припарковаться в самом удобном месте. Любила большинство спортивных игр и просто обожала футбол. Для Бена обольстить ее было просто игрой, значит, так она к этому и отнесется: тоже будет играть. На выигрыш.

При первой встрече она его здорово недооценила, но теперь разобралась, чего он стоит, и прежней ошибки не повторит.

Они находились в очень рискованной ситуации, им необходимо было быстро соображать и постоянно быть настороже, а не тратить время на игры в Адама и Еву. Конечно, как он правильно заметил, пока они добираются до места, они в безопасности. Опасность ждет их на обратном пути. Но все равно она ни за что не позволит Бену Льюису отвлечь се внимание.

Ночь рухнула на них с оглушающей внезапностью. Одно мгновение день только начинал меркнуть, а в следующее — свет просто исчез. Непроходимый лес, казалось, давил на причаленные к берегу лодки. Какофония звуков нарастала с каждой минутой: тут были и вой, и визг, и кашель, и урчание. Джиллиан не понимала, как они вообще смогут уснуть при таком жутком шуме. Включили работающие от аккумуляторов фонари. На каждой лодке имелось по спиртовой печке, и на них быстро приготовили простой ужин. На их лодке стряпней занимался Висенте. Он смешал в котелке рис, рыбу и какие-то специи; получившееся блюдо не заняло бы призового места на кулинарном конкурсе, но оказалось вполне съедобным. Оно наполнит их желудки и даст им энергию, а чего еще требовать от еды? Уж конечно не изысканного вкуса и элегантной сервировки.

После ужина жестяные тарелки быстро вымыли и убрали, после чего на лодке были сноровисто развешены гамаки, занявшие большую часть палубы.

— Этот твой. — Бен показал Джиллиан на ближайший к своему. Они были повешены бок о бок, достаточно близко, чтобы при желании можно было взяться за руки. У Джиллиан такого желания не было.

Она ловко забралась в раскачивающийся гамак и расправила вокруг себя сетку от москитов. Хотя ночной воздух был, к счастью, свободен от этих тварей, она не хотела рисковать: вдруг какой-нибудь притаившийся жучок только и ждет момента, чтобы прыгнуть на нее.

Бен устроился в своем гамаке.

— Держу пари, ты считаешь, что тебе ничего не грозит. Ведь так? — прошептал он минуту спустя. — Ты когда-нибудь пробовала делать это в гамаке?

— Конечно, — ответила она, страшно довольная тем тонким смешением небрежности и скуки, которое ей удалось выразить голосом. Пусть поудивляется! Он же не уточнил, каким именно «этим» интересуется. Так что она спокойно могла вложить в его вопрос свой собственный смысл. Да, она, безусловно, и раньше спала в гамаке.

Ее мгновенный ответ заставил Бена, расслабившегося от легкого покачивания гамака, нахмуриться: что она имела в виду, говоря «конечно»? Неужели в своих археологических экспедициях она испытала больше, чем он предполагал? В общем-то это было естественно: люди долгое время находятся вместе, так что человеческая природа берет свое. Он с пониманием относился к таким вещам, ведь его собственный половой инстинкт никогда не отличался умеренностью.