не только косметика, но и прическа: зачесать, закрутить, обильно полить лаком, прицепить корону на пучок. Сима рыдала, когда я рисовала ей стрелки и губы. Заливалась слезами, когда красила ей ресницы. Теперь у нее стойкая неприязнь к косметике.

Опять же, из-за гимнастики и фехтования у дочери есть три наряда для выхода в свет – в кино, в театр, в музей – и десять спортивных костюмов разных оттенков и фасонов. Я все ждала момента, когда она начнет наряжаться, крутиться перед зеркалом, требовать платья. И – дождалась. Сима вытащила из шкафа мой бежевый тренч. Надела, побежала смотреться в большое зеркало, разглядывала себя придирчиво. Я чуть не расплакалась от умиления.

– Если хочешь, возьми себе, – сказала я. – Только сейчас в тренче уже холодно. А вот весной – в самый раз.

– Мам, мы спектакль к Новому году репетируем. Я играю почтальона Печкина. И у него был точно такой же плащ. Мне еще нужна сумка почтальона, шарф и шапка, желательно ушанка с дырками.

– То есть ты наряжаешься для спектакля?

– А для чего еще? – удивилась дочь.

Дети придумали, что девочки будут играть мужских персонажей, а мальчики – женских. Так Сима стала почтальоном Печкиным, а Никита – самый высокий и самый крупный мальчик в классе – превратился в Эльзу из «Холодного сердца». Информатик, отвечавший за постановку новогоднего спектакля, похвалил Симу за актерскую игру. Никита же, ростом метр семьдесят пять, так вжился в роль, что перепутал туалеты – пошел в женский.

– А что, я же был в платье! И вошел в образ! – объяснял он.

* * *

Знакомая прислала видео с новогоднего утренника дочки в детском саду. Той досталась роль елочки во втором ряду с краю. В первый поставили девочек-елочек, которые умеют активно кружиться. Заиграла музыка, и воспитательница, перекрикивая и музыку, и родительский гомон, и чей-то плач, истошно завопила: «Елки, пошли! Пошли, елки!»

На том же утреннике все родители были слегка озадачены – Дед Мороз хоть и был в бороде из ваты, но свою собственную, далеко не белую, а очень даже черную, мог бы и побрить. Да и с таким загаром Деду Морозу как-то неприлично. Мамочки, посоветовавшись, решили, что это – автозагар. Уже трое детей после вручения подарков рыдали, сидя на стульчиках. Одна девочка, из особо бойких, оттянула накладную бороду и, показав на родную, черную, радостно сказала: «Как у папы». После чего объявила всем остальным: «Дед Мороз ненастоящий!» Рев подхватили еще несколько детей. Мама бойкой девчушки, по совместительству глава родительского комитета, подошла к воспитательнице и что-то долго шептала той на ухо. После этого Деда увели, оставив Снегурочку раздавать подарки. Снегурка выглядела значительно лучше. Деда увели в кабинет заведующей, где глава родительского комитета собиралась писать жалобу на агентство по предоставлению Дедов Морозов и на конкретного Деда. Как рассказал актер, умоляя не писать на него жалобу, он в агентстве обычно играет пирата. Поэтому и борода, и автозагар. Пират – долгосрочный, а Дед Мороз, можно сказать, разовый выход. Постоянный Дед заболел гриппом после вот такого же детского утренника. Детский вирус к взрослым, оказывается, беспощаден. Дед уже с жизнью прощался. Другие актеры давно расписаны, и остался только он – пират. Завтра как раз его и играет. Вот такая ситуация. И бороду не побреешь, и автозагар быстро не смоешь. «Да и дети в вашем саду чересчур умные. Вот до вас выступали в другом, так никто ничего не заметил». Заведующая и глава родительского комитета, услышав, что дети в их саду умнее, чем в соседнем, растаяли и не стали писать жалобу.

* * *

Когда я училась классе в шестом, в моей школе решили устроить новогодний бал-маскарад. Ну не то чтобы бал, а, скорее, дискотеку, но в костюмах. Учебный процесс был сорван – все обсуждали, кто в чем придет. В те годы еще не существовало интернета и не имелось ни малейшей возможности заказать себе костюм на выбор – от мушкетера и рыцаря до Снежной королевы и Красной Шапочки. Костюмы изготавливались из подручных средств и передавались от старших детей младшим. Да и бэтменов, человеков-пауков, женщин-кошек тогда еще в природе не существовало. Наша фантазия ограничивалась девочкой, которая занималась танцами, из «Приключений Электроника», Машей из «Петрова и Васечкина», Пеппи из фильма «Пеппи Длинныйчулок» и, конечно, принцессой из самого любимого фильма всех девочек «Три орешка для Золушки». Красная Шапочка, Мария, Мирабелла, Мальвина не подходили нам по возрасту. Да, еще были Беляночка и Розочка – из фильма 1979 года производства ГДР. Но наши мамы не собирались шить специальные костюмы на один вечер. Правда, мама моей подруги и главной соперницы Ленки Куприяновой обещала сшить дочери настоящее платье принцессы, о чем Ленка сообщила всем заранее. Мол, чтобы больше никто не был принцессой. Она эту роль «забронировала», как сказали бы сейчас, а тогда говорили: «Я первая!»

Мне же не светило ни платье принцессы, ни пресловутая Красная Шапочка. Я страдала.

– Кем ты будешь? – каждый день донимала меня Ленка.

– Секрет, – отвечала я.

Впрочем, все остальные наши одноклассницы тоже старались делать загадочные лица и говорили, что пока не определились с костюмом, пусть будет сюрприз. Но заверяли Ленку, что точно не заявятся на вечер в платье принцессы.

– Давай ты будешь цыганкой, – предложила моя мама.

– И что я надену?

– Вот, смотри!

Мама достала свою ночную рубашку – что-то черное, на одно плечо. Повязала мне на пояс платок, когда-то кем-то подаренный. Такой, павловопосадский, с кистями по краю. Нагребла в шкатулке какие-то бусы.

– Ну вот, прекрасный костюм! – заявила мама, глядя на меня.

– Мне не нравится. – Я была похожа на пугало, а не на цыганку.

– Ты можешь взять мою косметику – накрасишь губы, ресницы. Подведешь карандашом стрелки.

Это был запрещенный прием. Я всегда мечтала накраситься. И это был первый шанс, абсолютно законный. До этого я тайно брала мамину помаду, проводила по ней пальцем, совсем чуть-чуть, чтобы было незаметно, и размазывала по губам. Стрелки я пыталась нарисовать обычным грифельным карандашом. Про тени даже не мечтала. А тушь была и вовсе под строжайшим запретом. Дефицит. Не достанешь. К маме забегала соседка, чтобы попросить не молоко или сахар, а мазнуть один раз тушью по ресницам. Мама очень не любила ту соседку.

– Хорошо, – согласилась я.

На вечер я накрасилась щедро – стрелки до висков, тени до бровей, ресницы. Ленка говорила, что их надо накрасить, потом посыпать мукой и снова накрасить, поверх муки. Тогда