Смолова начала покорно нажимать на кнопку.

Из подъезда Рязанкина вышла не спеша, на секунду застыла в дверном проеме, словно специально позировала для Смоловой, и только потом подошла к Васильеву. Мгновение она смотрела на него снизу вверх. Вдруг Васильев порывисто наклонился и поцеловал ее в губы. Не ожидавшая этого Рязанкина качнулась в сторону. Андрюха перехватил ее за спину и поцеловал еще раз. Больше Ксюша не сопротивлялась.

Вдалеке заорала сигнализация, по улице протарахтела машина. Но в это мгновение во двор никто не вошел, словно побоялся спугнуть важный момент.

Щелканье смолкло. Олеся медленно перевела взгляд на Аню. Та сидела с открытым ртом и, кажется, не дышала.

– Ничего себе пофоткали, – только и смогла выговорить Маканина.

– А это тоже в стенгазету пойдет? – прошептала Аня, сглатывая набежавшую слюну.

– Нет, это мы будем рассылать в частном порядке. – Олеся потащила Смолову с балкона, пока их не заметили.

– Нет у меня пледа. – В темной комнате их встретил Галкин. – Только одеяло.

У него и правда в руках было одеяло в пододеяльнике. Держал он его неуклюже, за конец пододеяльника, отчего одеяло сползло вниз и собралось одним большим комком.

– Спасибо, Серега, но одеяло нам больше не понадобится, – буркнула, пробегая мимо, Маканина. – Холодно, голубей нет.

– Как это нет? – Галкин бросил под ноги одеяло и шагнул к окну. Рванулась в сторону штора. С подоконника слетело несколько голубей.

– Потом, потом, – махнула рукой Олеся, подталкивая Аню в сторону прихожей. Но Смолова не торопилась выйти. Сначала произошел уже знакомый Маканиной обвал обуви, потом она уронила с вешалки куртки. Пока выбиралась из-под них, пока искала свои сапоги – Галкин успел постоять около окна, посмотреть во двор и вернуться к собиравшимся одноклассницам.

– Маканина! – взгляд его снова стал тяжелым.

Мысленно Олеся сжалась. Сейчас начнется! И зачем она пошла к Галкину? Могла ведь и сообразить, что соваться к нему не стоило. Но зато какие кадры! Теперь Курбаленко Рязанкину точно съест. Глядишь, пока они будут цапаться, про нее с Галкиным забудут. Теперь бы такую же фотку сделать с Лизой, и очередной скандал обеспечен.

– Ну, давай, пошли, – подогнала замешкавшуюся Смолову Олеся. Аня, схватив в охапку куртку и фотоаппарат, шагнула на лестничную площадку.

– Эй! – как всегда, неожиданно, выплыл из-за угла Васька. – Когда фотки принесешь?

– Я их завтра напечатаю, – застыла Смолова. – И через твоего брата передам.

– Как – завтра?! – ахнула Маканина. Завтра будет поздно, ей нужно было именно сегодня!

– Ну, надо фотографии сначала переписать, потом обработать, выбрать лучшие…

– Не забудь! – Васька хмуро посмотрел на девочек из-под бровей. Олеся сразу узнала в этом взгляде Галкина и подняла глаза.

– Маканина, – как заведенный, повторил Серега. – Я тебя предупредил, если что случится, я им всем рожи начищу.

– Да не случится ничего, – отмахнулась от него Олеся, закрывая дверь.

– О чем это он? – От испуга Смолова так широко распахнула глаза, что, казалось, они вот-вот выскочат из орбит и повиснут на ниточках.

– Ни о чем. – Маканина натягивала куртку и старалась на Аню не смотреть. – Так, разговор у нас был.

– Как ты можешь с ним дружить? – Чтобы освободить руки, Смолова зажала фотоаппарат между коленями и тоже надела куртку. – У меня от одного его голоса мурашки по спине бегут.

– Да не дружит с ним никто! – отмахнулась Олеся.

Но сказала она это неубедительно, испуг с Аниного лица не сошел.

– Ну, ты-то не начинай! – не выдержала Маканина. – Я думала, хоть один нормальный человек! Ну, какая дружба с Галкиным? Я что – больная? Лучше скажи, что ты там несла про завтрашний день? Что там выбирать-то? Пошли, сразу все напечатаем.

– Сразу не получится. – Аня прижала к себе фотоаппарат. – Я флешку отдам отцу, он ее перепишет на диск, я дома посмотрю, что получилось, отберу лучшее, папа запишет на диск. И уже диск можно будет нести в лабораторию.

– Так. – Олеся остановилась. – А побыстрее это сделать нельзя?

– Не знаю. Я всегда так делаю.

– У тебя дома компьютера нет, что ли?

– Есть, но он старый, и на него нельзя установить программу от этого фотоаппарата. Я один раз попыталась, потом пришлось компьютер чинить, там все драйвера полетели.

Половину слов Олеся не поняла, но было ясно одно: ее стройный план мести дал крен и вот-вот пойдет ко дну.

– Значит, нужен хороший компьютер? – пробормотала она, соображая, кто может ей помочь. Вроде никто из ее знакомых с навороченной техникой не общается, кроме…

Сначала в ее памяти всплыла рука с «наладонником», потом вспомнилась склоненная над ним голова. Сидоров! Как же она сразу о нем не подумала? Вот уж у кого наверняка есть все!

– Ну что? – улыбнулась она, стараясь придать своему лицу беззаботное выражение. – Еще кого-нибудь пофоткаем?

– Может быть, пойдем в парк? – болезненно скривилась Аня.

– Еще одного, и в парк, – милостиво разрешила Маканина. – Пошли к Сидорову! Он же в твоем районе живет?

– В одном со мной доме, – обрадовалась Смолова.

Генки она не боялась.

– Внимание!

Дверь еще не успела открыться, а Смолова уже пару раз нажала на кнопку фотоаппарата. Но Генка и не думал убегать. Он стоял, терпеливо дожидаясь, когда в Ане пропадет азарт охоты, и только жмурился от яркой вспышки. Из глубины квартиры неслась музыка. Это был вечный Цой.

– Как ты? – выглянула из-за косяка Олеся. – А мы пришли тебя проведать.

– А это еще зачем?

На секунду Маканина испугалась, что Генка их сейчас выгонит, но она заставила себя вспомнить о своем плане и улыбнулась.

– Нам нужно с фотоаппарата фотки на диск перебросить, – сразу перешла к делу Олеся.

– Зачем? – Сидоров не двигался с места, так что разговаривали они через порог.

– Для стенгазеты, – вылезла вперед Смолова. – Мы будем стенгазету делать, а там фотографии, все ребята из нашего класса, снятые неожиданно.

– Зачем тебе это? – Генка продолжал смотреть на Олесю. Маканина перестала улыбаться.

– Тебе что, сложно? – напрямую спросила она.

– Мне-то не сложно. – Сидоров, наконец, отступил, пропуская в квартиру незваных гостей. – Шума потом будет много.

– С шумом мы разберемся, – бодро заверила его Олеся, входя в прихожую. – Ты-то чем болеешь?

– Воспалением хитрости.