а вот поди-ко сходи, сестра, по ягоды, што-то ягод захотелось». Ну старша сестра и отправилась. Цють только зашла в лес, как ю схватили двенадцеть медведей. Ну, ладно. Вот мало ли, много проходит времени, опять этому мужику захотелось сходить на остров. Он и пошел. Опеть приходит и видит: на острову дерутце два лесовика. Опеть его схватили и говорят: «Отдай нам свою среднюю сестру, а если не отдашь, тут тебе и смерть». Ну мужику нецёго делать, согласилсэ. А лесовики ему говорят: «Как придёшь домой, дак пошли сестру на берег за водой, мы ю тут и возьмем». Ну, мужик пошел домой, ды говорит средней сестре: «Сходи-ко принеси свежей воды напитце». Сестра и пошла и цють только пришла на берег, как с озера выплыло двинадцеть ершей, да оны ю схватили. Вот проходит сколько-то времени. Мужику опеть захотелось сходить на остров. Он и пошел. И опеть его схватили два лесовика, велели ему отдать им свою младшу сестру. И велели, как придет домой, послать сестру выпахать ступени. Мужик так и сделал. Цють только вышла сестра его на ступени, как ю схватили двинадцеть лебедей ды унесли. После этого мужик был на острову еще раз. Приходит и видит на острову дерутце два лесовика и делят дви находки: шапку-невидимку и кота-бархота, ему велели разделить. Он взял камень, ды бросил. Пока лесовики бегали за камнем, он эты находки унес. Ну, ладно. Вот проходит опеть, видно, много времени. И захотелось этому мужику повидать своих сестер. Вот он шел, шел, приходит в лес. Видит: в лесу стоит избушка на курьих ножках, в лес лицём, а сюды воронцем. Мужик и говорит: «Избушка, избушка, повернись сюды лицём, а туды воронцем». Избушка и повернулась. Мужик приходит в избушку и видит: сидит баба Яга, лен прядёт, а титьки на воронцы держит. Ну она ему и говорит: «Куды, добрый целовек, идёшь?» — «А иду, говорит, вот так и так». И россказал ей всё про своих сестер. Иду, говорит, повидать их. Ну старуха эта его накормила, напоила и спать положила. Утром дала ему клубок. Мужик поблагодарил, да и пошел вслед за клубоцком. Шел, шел, видит дом, зашел в дом, там сидит его старша сестра. Ну, сестра обрадовалась, угостила его, ды говорит: «Вот, што, братец, скоро придут сюды двинадцеть медведей, пои знай, полюбят ли оны или нет, если не полюбят, дак могут тебя съись». Ну, этот мужик надел шапку-невидимку да сел в угол. Вот вдруг раздался шум, приходят двинадцеть медведей. Оставили свои шкуры на ступенях, ды стали удалыми молодцами, да пришли в избу. Пришли ды говорят этой девки: «Отцего здись руським духом пахнё?» — «Ну, цего, по Руси бегали, руського духу нахватались, оттого и здись пахнё. Што есь нового на Руси?» — «А вот были мы в твоей деревни, у твоего брата в доми окна забиты досками, ды двери запецятаны, пои знай, куды он ушел». Эта девка и говорит: «А што, если бы он сюды пришел, приняли бы вы его?» — «Мы бы его за гостя приняли». Ну, этот мужик снял шапку-невидимку, ды говорит: «А вот и я здись!» Ну его эты молодцы нацяли угощать, вытопили байну, ды спать положили. Наутро мужик этот выстал, простилсэ с има да пошел дальше. А сёстра-то, как он стал уходить, дала ему клоцёк медвежей шерсти. «Посли, — говорит, — пригодитце». Ну, мужик и пошел. Шел, шел, видит, стоит дом. Он зашел в дом и видит, там сидит его средняя сестра. Ну она его угостила тут ды и говорит: «Вот што, братец, ты теперь уйди, а то скоро придут двенадцеть ершей, пои знай, полюбят ли оны, али нет». Ну, мужик этот одел шапку-невидимку, ды сел в угол. Приходят двинадцеть ершей, скинули свои шкурья на ступенях, да стали добрыми молодцами. Приходят в избу да говорят: «Што тут руським духом пахнет?» А эта девка и говорит: «Ну, по Руси бегали, руського духа нахватались, оттого и пахнет». Это девка и спрашиват: «А не видали, по Руси плаваюци, моего брата?» Ерши и говорят: «У его в деревни окна заколоцены, да дви-ри запецятаны, не знаем, куды он ушел». А девка и спрашиват: «А если бы он здесь был, приняли ли бы его?» Ерши говорят: «Мы бы его за гостя приняли». Мужик сейцяс снял шапку-невидимку да говорит: «А вот и я здись!» Ну, его тут угостили дак, што мужик до того наелсе, што уж усрался. А сестра ему дала ершовых колюцьев. Так же мужик пришел вслед за клубоцьком и к младшей сестры, и тут его двинадцеть лебедей приняли. А как он запоходил, сестра дала ему лебежьих перьев. Ну, вот мужик этот и пошел опеть за клубком и пришел в друго государство. Ну, там некоторо время пожил и принравился королевской доцери. Та и взяла его себи в мужья. Ну, вот оны и повенцялись. А король ему на другой день и говорит: «Вот зять мой любезной, позволяю я теби по всим кабакам и лавкам в моем царстви ходить, а только не ходи ты в эту лавку. А если пойдёшь, горе себи большо получишь». Ну мужик и стал ходить по кабакам и по лавкам, и затем ему захотелось сходить в эту лавку, в котору ему не велел ходить тесь. Он и пошел. Приходит и видит: в лавки на одной только волосинки висит Кощей Бессмертный. Этот мужик цють только до его дотронулсэ, как волосинка сорвалась, Кощей убежал, ды схватил этого мужика жену, ды унес в свой дворец. Мужик приходит домой, а король ему и говорит: «Я теби не велел ходить в эту лавку, а ты пошел, да выпустил Кощея, а он и унёс мою любимую доць, а твою жену; если ты не найдёшь, я тебя смерью казню». Ну, мужику нецего делать, взял кота-бархата, шапку-невидимку, скатерть-самобранку, спустил впереди себя клубоцек ды пошел. Приходит в лес, и видит: в лесу стоит дворец, приходит в этот дворец и видит — там сидит его жена. Она ему крепко обрадовалась, а сама ему и говорит: «Вот што, муженёк, уходи ты отсюда, да скория, а то сейцяс придёт Кощей, он тебя убьёт». Ну, мужик и говорит: «Я одену шапку-невидимку, а ты, как придёт, спроси: где его смерть». Одел шапку-невидимку и сел в угол. Приходит Кощей, пообедал, да лёг спать, а эту королевну заставил у себя на голови искать. Ну, королевна