— Я почему-то так и думал, что любишь, — хмыкнул Соболев, по своему обыкновению щурясь. И потянулся сначала было за сигаретой, а потом, спохватившись, что за столом, заменил её на зубочистку.

Нервничает, сосательный рефлекс проснулся, машинально отметила про себя Любовь Павловна и улыбнулась шире. Приятно осознавать, что тут не одну тебя поколачивает.

— Сауну или русскую? — продолжил свои расспросы Сергей, вальяжно облокотившись локтем о столешницу и сев к Любе полубоком.

— По- черному бы, — мечтательно вздохнула Любовь Павловна, поднимая глаза к затягивающемуся темнотой небу, — А если с дубовым веничком, да размочить хорошенько, да так пройтись, чтобы тело как не твоё: и лёгкое, и пылает, и каждая клеточка будто заново родилась…

Люба сама не заметила, как подалась к склонившемуся к ней Сергею ближе, так, что они практически столкнулись лбами.

— И хвои накидать… — продолжила Люба сладко рассказывать, — То и всю душу оставить можно…Вот…

Отшатнулась, поняв, что чуть не в обнимку сидят, но глазами сверкнула. Сергей сглотнул, перекинул зубочистку с одного уголка рта на другой и рассеянно почесал бедро.

— Ну, тут не по-черному, — хрипло выдавил Соболев, очень уж странно смотря на Вознесенскую, — Только русская, но ничего такая…Так, а вы, Люб, сами умеете…

Он опять сглотнул.

— … веничком? — сипло закончил.

Люба засмеялась и кивнула.

— Ну, конечно, Сергей Иванович. Так умею, что во век не забудете! — звонко пообещала Вознесенская.

— Я даже не сомневаюсь… — пробормотал заведующий и, слегка поплыв, уронил недвусмысленный взгляд на пышную Любину грудь, правда быстро опомнился и возвратил его на её миловидное лицо. Откашлялся и предложил.

— Так может пойдем, а, Люб? — и вдруг хитро подмигнул, — Покажешь свои умения…

— Вот прямо сейчас?

— А что тебя останавливает? — сощурился Сергей.

— Не знаю, — Люба кинула быстрый взгляд на полную тарелку, обвела глазами сидящих рядом. Нет, её ничего не останавливало. Решительно ничего. Потянулась к своему стаканчику и сделала ещё глоток.

Сергей уже встал, положив горячую руку ей на плечо. Сжал несильно.

— Давай, Люб. У нас с пяти снято до двенадцати как раз, чтобы не толпою ломиться, а по очереди…Как раз пока никто не собирается…

— Как никто! Я с вами! — неожиданно подал голос Костя, сидевший напротив. Подскочил, раньше чем Сергей начал шипеть "не стоит", и сделал вид, что вообще заведующего не услышал, — Я, Люб, баню тоже страсть как люблю! А если ещё и банщица такая умелая, то уххх!

Карпухин сжал кулаки и потряс ими, видимо, показывая тот свой самый "уххх". Качнулся и засмеялся тонко. Люба вежливо улыбнулась. Похоже, Константину хватит, Соболев закатил глаза.

— Кость… — начал было Сергей отговаривать коллегу, одновременно потянув Любу за локоть на себя.

— И я тогда с вами, — перебив его, подскочила Кристина- колесо, как мысленно нарекла её Любовь Павловна, и стала вылезать из-за стола, — Я тоже за баню. Только чтобы вы бы меня попарили, СерИваныч.

Её ресницы затрепетали в каком-то бешенном ритме, то ли умоляя, то ли пытаясь сдуть пылинки со всех присутствующих и со стола заодно.

— Помню в прошлый раз…ммм…Лучше вашего веника, СерИваныч… — томно защебетала барышня.

Люба напряглась, готовясь услышать много всего любопытного и непостоянном незабываемом венике СерИваныча, но Кристину перебил властный голос Виолы Петровны.

— Раз такая пьянка, то и я пойду, — изрекла акушерка и резко встала, чуть не опрокинув лавку, — А ты, Кристинка, не переживай. Если веник СерИваныча до тебя сегодня не доберется, то ведь я есть, да? Отхлестаю от души! Всё, пойдемте!

Виола Петровна звонко хлопнула в ладоши и повела всю честную компанию к бане.

Баня оказалась уже почти полностью растопленной — оставалось только чуть подкинуть, переодеться и можно париться. Женщины, по- быстрому накрыв нехитрый стол из захваченных с собой продуктов, побежали за купальниками. Сергей же остался с Костей, чтобы растопить посильнее и веники замочить. Жаль, не дубовые выдали — берёзовые. И жаль, что плавательные шорты он как-то забыл. Придется щеголять в черных боксерах. Нет, они у него, конечно, ничего такие — новые и фирменные. Вот только всякие физиологические реакции на почти голую понравившуюся женщину рядом скрыть, если что, будет сложнее. Впрочем, у него всегда остается вариант лежать на животе на лавке, пока медленно, но верно не сварится. Или виновник не упадёт…Почему-то в первый вариант верилось больше.

Сергей тяжко вздохнул, почесывая голую волосатую грудь, и поддал ещё кипяточку. Пар повалил отменный. Температура ползла к критической, лёгкие приятно душно жгло. Вид суетящегося рядом Кости раздражал неимоверно. Если бы не этот желторотый остолоп…

Так, не думать.

Сергей вышел из парилки, вытирая со лба проступившую испарину, и плеснул водки себе в стопку. Алкоголь не брал вообще- слишком много впрыснутого в кровь адреналина. Почему-то вспомнился его первый раз. Ещё школьником, на квартире у друга. С Лизой Щербаковой. Как стоял на балконе черной лестницы и ждал её, чтобы поговорить. И сердце стучало отчаянно где-то в горле. Тук-тук-тук…Выйдет-не выйдет- выйдет- не выйдет- выйдет…Слово на каждый болезненный удар. И как колени подкосились, когда вышла все-таки. И вроде даже не любовь это была. Так, подростковое увлечение плюс взбесившиеся гормоны. Но как же сладко внутри всё замирало. Никогда потом такого не было. Даже с женой. А вот сейчас почему-то вдруг повторилось и пробрало до самого нутра. Это наверно из-за поцелуя того дурацкого на его кухне, и что убежала тогда от него Люба. Другого объяснения у Соболева не было.

Зато сейчас прямо в руки идет…Входная дверь распахнулась, впуская весело болтающих между собой женщин, и Соболев медленно поставил пустую стопку на стол, впиваясь жадными глазами в Любовь Павловну. Люба сразу заметила, хотя сделала вид, что нет. Лиса. Сергей улыбнулся, щурясь. Как же она ему нравилась. И этими своими плавными мягкими движениями, и улыбкой, открытой и искренней, и готовностью в любой момент звонко засмеяться, теша его самолюбие, и повадками какими-то из прошлого столетия. Женщина. Остальных вошедших он даже как-то пропустил, все внимание свое отдав Вознесенской. На Любе было легкое синее платье с запахом, и она как раз сейчас его расстегивала. Соболев сглотнул и медленно присел на лавку, боясь в своих несчастных боксерах слишком уж бурно отреагировать. Для профилактики нужно было бы отвернуться, но это было выше его сил. Взгляд буквально прилип к проворным изящным пальцам, тянущим поясок. Он, конечно, мечтал, что в первый раз Любу голой увидит без свидетелей, ну да ладно. Получилось как получилось…Вот сейчас она распахнет и…

— СерИваныч, там заходить то уже можно, дорогой? — сквозь вату в ушах донесся до него насмешливый голос Виолы Петровны, а потом её рука настойчиво похлопала его по плечу, заставляя повернуться.