Остаток ночи прошел спокойно, а днем я дозвонился до Борьки.

– Плохо дело, – сказал он, выслушав мой рассказ. – Короли тут не помогут, точно тебе говорю. Нужно что-то помощнее. А зеркало не разбилось?

– Нет. Оно упало ночью, но родители повесили его обратно.

– Это хорошо. Есть у меня одна идейка. Жди меня вечером. – Он повесил трубку.

Весь день я ходил из угла в угол, томясь в ожидании друга. Если он ничего не придумает, то этой ночью Пиковая дама точно меня задушит. Какой же я был дурак, когда решил вызвать ее в одиночку! Если бы со мной был Борька, ничего бы не случилось. Я вспомнил, что хотел отдать ему всего один вкладыш, и мне стало стыдно.

Наконец он пришел, держа в руках что-то тонкое и квадратное, завернутое в коричневый плед.

– Привет! Что это?

– Т-с-с! – приложил он палец в губам и прошмыгнул в мою комнату. А когда я зашел вслед за ним, прошептал:

– Тащи зеркало.

На цыпочках я прокрался в коридор. Родители смотрели телевизор в зале. Стараясь не издать ни звука, я снял это чертово зеркало со стены и отнес в комнату, где Борька уже распаковал свою ношу. Это было зеркало. Зеркало, на котором чем-то черным была нарисована лестница. Над ней замерла жирная синяя точка. Борька выхватил из моих рук второе зеркало и быстро намалевал на нем лестницу и точку – помадой и фломастером, а потом прислонил к спинке кровати. Взяв со стола стопку книжек для опоры, он расположил свое зеркало напротив моего и деловито спросил:

– Пиковая дама у тебя?

– Что? Что у меня?

– Карта! – неторопливо пояснил он.

– Я выкинул ее в окно.

– Черт! Ты уверен? Она могла вернуться, сходи посмотри.

И точно: колода как ни в чем не бывало лежала на кухне. Я осторожно поднял ее за уголок и понес Борьке. Пока я ходил, он поставил свечку между зеркалами. Пиковую даму вытащил из колоды и прислонил к моему зеркалу, а потом достал из кармана то, отчего я присвистнул.

– Терминатор!

– Он самый, – ухмыльнулся Борька.

– Где ты его взял?

– Пришлось отдать Вовке мой перочинный нож и почти все вкладыши.

– Борька! Ты! Друг! – воскликнул я, уже догадавшись, что он задумал.

– Да чего там, потом сочтемся, – отмахнулся он, прислоняя картинку со Шварценеггером к зеркалу, где дегтем была нарисована лестница. – Шварц этой ведьме задаст жару!

Мы погасили свет, задернули шторы и стали произносить каждый свое заклинание.

– Пиковая дама, приходи! – начал я.

– Терминатор, приходи! – подхватил Борька.

И так три раза.

Черная точка сдвинулась с места первой. Но к середине лестниц синяя ее догнала. Только бы раньше времени не вошли родители и все не испортили, твердил я про себя. И вот точки достигли самого низа и остановись напротив своих персонажей.

– Приготовься! – громким шепотом сказал Борька.

Из зеркал вдруг потянулись рука с черными когтями и металлический протез, и мы тут же соединили зеркала. Они сильно завибрировали, вырываясь из рук. Тогда мы опрокинули их на кровать и запрыгнули сверху, удерживая ногами. Нам в пятки сыпались тяжелые удары.

– Во мочилово! – в восторге закричал Борька.

Верхнее зеркало начало подниматься вместе с нами, толкаемое могучей силой. Из-под него выскочила рука Пиковой дамы и ухватила Борьку за ногу, раздирая штанину и оставляя на коже глубокие царапины. Борька перекосился от боли, но тут зеркало начало опускаться, и Пиковая дама разжала пальцы, отпуская добычу. Перед тем как зеркала вновь соединились, из щели между них вылетел веер карт, забрызганных машинным маслом. Потом мы посчитали, когда несли их сжигать за гаражи, – там было ровно тридцать шесть пиковых дам. Последний удар по ногам – и все стихло. Мы постояли так некоторое время, а потом осторожно разъединили зеркала. На моем черная точка оказалась густо перечеркнута дегтем, а в Борькином мы на мгновение увидели Терминатора. Половина лица у него была человеческой, другая – маской киборга. Красный лазер подмигнул нам, и изображение исчезло.

– Круто! – выдохнули мы с Борькой и засмеялись.

Мы смеялись так долго и громко, что прибежали мои родители, которые не слышали великой битвы Терминатора с Пиковой дамой. С большим удивлением они смотрели на то, как мы прыгаем на диване, все заляпанные маслом.

– Мы победили! Терминатор победил! – кричали самые счастливые мальчишки на свете.

Много лет прошло с того дня. Я еду на поезде Москва – Абакан в маленький шахтерский городок, где у моего друга родился сын. Внизу соседи по купе играют в карты. С верхней полки я вижу, что у бородатого толстяка, который сидит подо мной, в руках улыбается Пиковая дама. Но я не боюсь. В сумке у меня лежат несколько коробок с самой лучшей жвачкой на свете. Я раздам ее всем ребятам, которых встречу.

– Господи, этого не может быть, я здесь один, один, – бормотал про себя Дьюи, оглядывая ряды манекенов. Толпа неподвижных белых фигур на бесконечном мрачном складе…

И тут он почувствовал мягкое прикосновение к плечу.

Дьюи резко обернулся, готовый отразить удар, но это была всего лишь Кортни…

– Ой, – сказала Леся и прижалась к Мише. Тот усмехнулся, приобнял ее за плечо и сделал потише.

Этим вечером они решили просто посмотреть телик. На улице зимний холод, в холодильнике мороженое, да и она предложила посмотреть леденящий кровь ужастик – определенно им придется согреть друг друга. Отличный способ провести вечер.

– Надеюсь, когда у нас будут дети, они не вызовут на нашу голову демонов, как в этом фильме, – слегка дрожащим голосом проговорила Леся.

– Да-а, – улыбнулся Миша. Мелькнула мысль – надо же, всего полгода встречаются, а она уже про детей думает. Леська всегда была мастером планов, более приспособленной к жизни из них двоих. Мишка-то больше был раздолбаем. Если б не ее помощь в свое время, он бы умудрился вылететь из вуза, и это на пятом курсе, когда уже в любом случае учеба кончается.

– Храаа, – сказал манекен на экране.

– Сходишь за мороженым? – спросила Леся.

– Уже? Тогда паузу поставь.

Мишка поднялся с дивана и двинулся к дверям. Добрел до кухни и задумался, в каком из ящиков морозильника лежат брикеты пломбира. Открыл наугад и замер. Среди аккуратных упаковок мяса, которые в прошлый раз привез папа из деревни, лежала ее голова. Дыхание перехватило.

Хоть она явно побыла здесь какое-то время, возможно, день, и на ней уже кое-где нарос иней, Миша сразу ее узнал. Он же видел ее секунду назад. Кто-то отрубил голову Лесе. Из рваной раны на шее свешивались красные мясные сосульки. На лице застыл ужас.