Чтобы уменьшить возможности Литвы оказывать помощь Самогитии, Ливонский орден построил большой замок в Динабурге в 1274 году, перекрыв большинство прямых путей на Псков и Новгород. Великий князь Литовский Трайдянис (?-1281/2) говорил о замке, что он «построен в самом моем сердце». Он окружил этот построенный из дерева и земли замок и осаждал его четыре недели всеми силами, что были в его распоряжении. Но он не смог ни взять крепость, ни остановить опустошительных набегов гарнизона замка. Вскоре между Динабургом и литовской возвышенностью образовалась обширная безлюдная местность.

Первое же наступление открыло безопасный путь вдоль побережья к Мемелю (Клайпеде), замку крестоносцев в устье Курляндского залива. Замок был построен в 1252 году с помощью крестоносцев из Любека. С тех пор появился легкий путь на север, в Курляндию, вдоль побережья, или через узкий песчаный полуостров на Пруссию. Чтобы расширить этот коридор и подготовить путь для набегов на центральную часть Самогитии, магистр Конрад не стал прорываться на восток от Мемеля. Он выработал стратегию не прямого нападения, а флангового обхода по реке Неман. Благодаря этому западные крестоносцы получали возможность использовать технологические преимущества в транспорте и осадной технике, избегая проблем, связанных с войной в густых лесах и топких болотах центральных областей региона.

Первой целью крестоносцев стала крепость в Рагните[20], расположенная на высоком холме над рекой. Впечатляющее укрепление в течение десятилетий противостояло множеству нападений, включая атаку сильной армии русичей. Деревянные и земляные фортификационные сооружения нелегко было взять приступом. К тому же внутри крепости был пруд, который в случае осады снабжал гарнизон водой и рыбой. Местные жители считали крепость неуязвимой.

В 1275 году магистр Конрад направил Теодорика Самландского с тысячей воинов на судах к Рагниту. Теодорик выгрузил людей и снаряжение, направился вверх по склону холма и, когда все подошли, отдал приказ о штурме. Защитники скучились вдоль парапета стен, пытаясь оттолкнуть осадные лестницы. Они были такой превосходной мишенью, что лучники крестоносцев не могли промахнуться. Под непрекращающимся ливнем стрел осажденные воины откатились со стен.

Крестоносцы приставили лестницы и захватили стену, после чего началось обычное кровопролитие. Победители предали укрепления огню и разрушению, затем, задержавшись всего на один день, Теодорик захватил также крепость Ромнге, на другой стороне реки.

Скаловийцы не оставили это деяние неотомщенным. Их флотилия спустилась вниз к Лабиау, на побережье севернее Кенигсберга, и рано утром, когда охрана спала, напала на крепость. Язычники безжалостно перебили гарнизон, а замок спалили. Орден ответил тем же: магистр Конрад созвал всех рыцарей и местные войска и вторгся в близлежащие области Скаловии. Николас фон Ерошин писал об этом:

Теперь уже многие из знатных людей Скаловии отправляли посланцев к рыцарям с предложениями о сдаче на определенных условиях. Даже для рыцарей, приобретших опыт в пограничной войне и знавших язык и обычаи противника, было нелегкой задачей определить, когда эти предложения были искренними, а когда – попытками заманить в засаду небольшие отряды крестоносцев. Соседние курляндцы неоднократно просили у ордена гарнизоны для своих пограничных замков, а затем нападали на рыцарей из засад. Теперь уже скаловийцы обращались с такими же просьбами, но рыцари уже с осторожностью откликались на них.

В эти годы происходило немало менее крупных боев и стычек, которые даже летописцы ордена находили слишком многочисленными, чтобы упоминать их по раздельности. Результат был тот же, что и в Надровии,– большинство скаловийцев приняли христианство, а остальные бежали в Литву. Некоторые местности, особенно в приграничье, обезлюдели. Но язычники, ведомые людьми Скуманда, наносили яростные ответные удары, совершая набеги на запад до самого Кульма, и даже осадили в 1273 году епископский замок в Шензее. Эти нападения побудили орден заменить ветшающие деревянные укрепления каменными замками.

Некоторые пруссы бежали к Трайдянису, который предложил им селиться на границе с Волынью, возможно в районе Гродно (Гардинаса). Это привлекло внимание князя Галиции и Волыни, который приказал построить новое пограничное поселение в Каменце, на притоке Буга, чтобы защитить свои земли от нападений со стороны Гродно и укрепить свой контроль над торговым путем к северу от припятских болот, от Пинска до Бреста и дальше до Дрохинича.

Магистр Конрад, несомненно, продолжил бы наступление на Самогитию, если бы позволили обстоятельства. Эта земля истовых язычников лежала прямо к северу от уже завоеванных земель, и набеги на нее можно было совершать вместе с Ливонским орденом. Но магистр Конрад не смог двинуться на север. Ему нужно было обратить свое внимание на Погезанию, где началось Третье прусское восстание.

Третье прусское восстание (1275-1283)

Восстание, скорее всего, было спровоцировано Скумандом, чьи нападения были столь разрушительны, что главного орденского кастеляна Погезании в 1276 году отрешили от должности. Ему на смену пришел более решительный управитель. Возможно, разъяренный последовавшими поражениями, которые понесли его отряды в этом же году, Скуманд обратился за помощью к литовцам. Те согласились, и в 1277 году он повел литовское войско и четыре тысячи своих соплеменников через лесные дебри в Кульм, где захватил маленький замок на реке Осса, затем двинулся мимо Рехдена, Мариенвердера, Цантира и Христбурга, сжигая на своем пути все деревни и маленькие укрепления. Петр фон Дусбург описал плачевную сцену, подтверждаемую польским летописцем Длугожем:

Тем временем литовская армия, проследовав из Гродно глухими тропами вниз по реке Нарев в Мазовию, продолжала двигаться на запад, грабя польские деревни, пересекла Вислу и вторглась в Куявию. Таким образом, повторилась ситуация, которая и привела тевтонских рыцарей в Пруссию,– Пясты оказались неспособны защитить северные границы Польши. Дело было не только в том, что набеги литовцев были ужасны, ведь набеги крестоносцев были такими же. Возможно, теперь литовцы разоряли деревни, где жили пруссы, переселенные в эти, как предполагалось, безопасные районы. Ужасна была участь польских пленников – куда хуже, чем пруссов.