Что и говорить, он попал в очень непростое положение. Этот цыган, явившийся из России, требует, чтобы профессор взял и вызвал ему демона, да не какого-нибудь, а конкретного — того, что виноват в свалившихся на него несчастьях. Более того, молодой наглец имел смелость чуть ли не шантажировать его, профессора Райтвелла, намекнув, что может оспорить его репутацию как специалиста по демонам и прочим сверхъестественным сущностям. Губы профессора скорбно сжались. Дурная реклама ему совершенно ни к чему.

Профессор занимался историческими исследованиями очень давно и весьма плодотворно. Многие известные историки и философы в свое время отдали дань феномену демонизации общества в те или иные периоды его развития. В частности, очень пристально изучался и изучается период Средневековья с его «охотой на ведьм» и инквизицией. Однако не стоит думать, что до или после этого периода люди не сталкивались с демонами или колдовством. Великий шумерский царь Хаммурапи, по чьим законам весь Древний Восток жил не одну тысячу лет, вписал в эти самые законы статью о колдунах. В римских законах, из которых выросло современное право, вред, причиненный колдовством, карался наравне с нанесением физического ущерба человеку или его имуществу.

Анализируя эти и другие исторические источники, Райтвелл написал ряд научных статей, сделал несколько удачных докладов на научных конференциях и тем составил себе имя как историк. Однако Райтвелл понимал, что научные статьи не принесут больших денег, потому что их читает только узкий круг специалистов, да еще студентов, когда они ищут, откуда бы списать курсовую. И профессор Райтвелл решил стать популяризатором науки.

Он выступал в телепрограммах и шоу, написал книгу, вызвавшую большой интерес широкой публики. И здесь он тоже быстро стал известным человеком. И эта известность привлекает к нему разного рода людей — от полных психов, до вполне нормальных, но растерявшихся при встрече с чем-то необъяснимым. Тогда профессор начал давать частные консультации, для чего с научной добросовестностью разработал целый набор методов, способных удовлетворить большинство из тех, кто жаждет стать адептами тайных знаний. Его частные консультации приносят очень неплохой доход. Являясь штатным сотрудником университета, профессор получает весьма неплохую зарплату, но денег много не бывает, а он обладает весьма тонким вкусом во всем, что касается радостей жизни. А радости эти, если они приличного качества, стоят недешево.

Итак, он не может просто указать настырному цыгану на дверь. Но что можно ему дать? Мысленно профессор провел ревизию всех трюков, которыми изумлял и впечатлял людей, жаждавших пообщаться с демонами. Кое-что, например спиритизм, или столоверчение он отмел сразу. Для парня это будет малоубедительно.

Кофе кончился, а профессор так ничего и не придумал. В конце концов он решил, что стоит начать с медитации и освобождения сознания. Если удастся подключить кое-кого из знакомых, можно провести пару сеансов тантрического секса. Это всегда производит впечатление на клиентов, иногда столь глубокое, что они забывают, зачем приходили и вообще больше не вспоминают про демонов.

Вспомнив свой собственный опыт общения с представителями потустороннего мира, профессор зябко поежился и даже бросил вокруг настороженный взгляд.

Нет-нет, это он не согласится пережить еще раз ни за какие деньги! Когда профессор Райтвелл говорил студентам, что верит в магию и демонов, — он не кривил душой. Потусторонний мир приоткрылся ему однажды, во время поездки в Европу. Это случилось несколько лет назад, когда он готовился к конкурсу на место профессора и писал курс лекций. Ему показалось важным и интересным посетить некоторые города в Европе, чтобы, так сказать, лично ознакомиться с местами, где разворачивались события, описанные в средневековых летописях и книгах.

Тщательно разработанный маршрут привел Райтвелла в Париж, где он приобрел на блошином рынке некоторое количество сувениров, в частности, реплики знаменитых горгулий, которые так замечательно смотрятся не только на соборе Парижской Богоматери, но и в гостиной специалиста по темным силам. Однако сам профессор эти статуэтки не любит и старается никогда лишний раз на них не смотреть.

Почему-то он был уверен, что в Европе будет тепло, и сперва даже куртку брать не хотел. Однако совершенно неожиданно оказалось, что в ноябре в Париже может идти снег.

В день, который он отвел на тщательный осмотр часовни и собора Парижской богоматери, с неба сыпалась мерзкая ледяная крупа, разогнавшая после обеда даже самых стойких туристов. Райтвелл купил себе теплый шарф в ларьке с сувенирами, закутал горло и, вздыхая, принялся отсчитывать ступени крутой и длинной каменной лестницы, ведущей на крышу знаменитого собора. Однако сторож уже гремел ключами, запирая железную решетку, и профессор в расстройстве принялся уговаривать его повременить еще пару минут.

— Зачем месье нужно на крышу в такой дурной день? — покачав головой, спросил сторож на вполне, впрочем, приемлемом английском.

Стараясь говорить попроще и почетче, Райтвелл объяснил, что он профессор из Америки и завтра у него самолет, а он историк и химеры собора — именно то, что он мечтал увидеть все свою жизнь, потому что его работа связана с демонами и он изучает всякую нечисть.

Сторож остановился и внимательно взглянул на Райтвелла:

— Вы их изучаете?

— Да, друг мой.

— А разве в Америке они тоже есть?

— Ну, не такие красивые… то есть не такие старинные. Но у нас тоже есть химеры. — Тут ему в голову пришла счастливая мысль, и он бодро закончил: — У нас их полно. Еще от индейцев остались, если хотите знать. С древних времен.

— О! — сказал сторож. — А кто их охраняет?

— Ну, индейцы и охраняют, — не растерялся Райтвелл.

— Ладно, — сказал сторож, — проходите. А сигаретки у вас нет?

Райтвелл протиснулся мимо этого чудака в полутемном коридоре и с удивлением отметил, что на стороже надета самая настоящая ряса из грубой шерстяной ткани, которая от сырости пахла мокрой овцой. Впрочем, сверху он был облачен в куртку, соответствующую погоде: водонепроницаемую и с капюшоном.

Они вышли на крышу, и сторож указал на закуток подле лестницы: здесь, прикрывая друг друга от ветра, мужчины закурили и сторож, с наслаждением затягиваясь, принялся болтать.

— Раньше-то я был учителем в школе, — говорил он. — А потом, как дядя мой помер, пришлось взяться за семейное дело. Сперва-то чудно было и даже страшно… А потом ничего, привык. Да и то сказать, кто-то же должен за ними приглядывать. И вот что я вам скажу — иногда они напоминают мне учеников младших классов: такой же шум устраивают, ссоры и безобразия.

— Неужели туристы и правда такие невоспитанные? — спросил Райтвелл, раздумывая, как же ему не повезло с погодой.

— Туристы? — переспросил сторож. — Туристы тоже разные бывают. Но я говорил про этих, — он махнул рукой в сторону горгулий. — Только отвернись — так и норовят что-нибудь учудить.

Райтвелл вытаращил глаза и уставился на сторожа. Вот это да, а он, похоже, сумасшедший! А так по виду и не скажешь… Лицо почти без морщин, ему явно не больше пятидесяти. В черных волосах седина, или это снег?