— Княжич ушел за Дон к гуннам, — нехотя отозвался древинг. — У преемника Германа Амала будет с ним еще немало хлопот. Белорев будет мстить готам за Синиладу до скончания дней. И грядущая война ему только на руку.

— А вам с Оттоном?

— Мы бы предпочли договориться, — понизил голос почти до шепота Придияр. — Мертвых не поднимешь, а лишняя кровь ничего не решит в давнем споре.

— Надо узнать, жив ли Германарех, — так же тихо посоветовал Руфин вождю. — А если ранен, то насколько серьезно и сумеет ли он встать на ноги. Мне показалось, что рекс Витимир человек куда более покладистый, чем Герман Амал. Надо только оградить его от влияния епископа Вульфилы и рекса Сафрака.

— Я пошлю в Тану своих людей, — кивнул Придияр. — И свяжусь с дроттом Агнульфом. Но и тебе, патрикий, следует поговорить с кудесником Велегастом.

— А разве он спасся? — удивился Руфин.

— Волхвы не ездили на скачки, — пояснил Придияр. — Это ради них и Власты боярин Гвидон вернулся в русколанский стан, рискуя потерять всех своих людей.

— Но я не видел среди русколан женщин?

— Власта умеет носить мужской наряд, — усмехнулся древинг. — Так же как и ее жрицы. И оружием они владеют лучше многих мужчин. В свое время они пролили немало крови готов, пока те не научились их уважать. У вас в Риме ведуний богини Лады называют амазонками.

— А я полагал, что амазонки — это выдумка досужих людей.

Придияр засмеялся:

— Под рукой у Власты целый город, обнесенный каменной стеной. Именно в этом городе находится храм Лады. И живут там только женщины. Многие пытались взять этот город, но одолеть богиню и ее жриц не удавалось еще никому. В том числе и Герману Амалу. Десять лет назад он почти год простоял под стенами Девина, но так ничего и не добился и ушел оттуда с большим срамом.

— Хорошо, — вздохнул Руфин. — Я поговорю с Велегастом и Властой.

— Ты только многого им не обещай, патрикий, — предостерег Придияр. — Глазом моргнуть не успеешь, как станешь игрушкой в руках кудесницы. Власта умеет напускать морок на мужчин. А тебя она выбрала для мистерии далеко не случайно.

— Почему?

— Власта ненавидит императора Валентиниана, как я слышал, — вновь понизил голос Придияр. — Не знаю почему. Но в любом случае война между готами и русколанами ей не нужна.

— А Велегаст и Власта сумеют убедить русколанского князя простить готам смерть дочери и сына?

— Не знаю, Руфин, — вздохнул Придияр. — Князь Коловрат — потомок Кия, коего русколаны почитают как бога, а потому он далеко не всегда считается с волхвами. Тем не менее Коловрат человек разумный и очень хорошо понимает, чем может обернуться для его земли война с готами.

— Так ведь и Германарех вроде бы все понимал, — криво усмехнулся Руфин, — но, тем не менее, позволил чувствам взять верх над разумом.

— Чувства-то здесь при чем? — удивился Придияр. — Если бы не болезнь Баламбера и не смута среди гуннов, то Синилада была бы жива. Можешь мне поверить. Германарех не стал бы слушать Вульфилу.

— Так ты считаешь, что Вульфила повинен в смерти дочери Коловрата?

— Посуди сам, Руфин, Синилада ведь не простая женщина, она была жрицей высокого ранга посвящения. Живым воплощение богини в Готии. А христиане, как я слышал, не терпят конкурентов. Вульфила боялся ее ведовского дара, а потому сделал все от него зависящее, чтобы погубить Прекрасную Ладу. Пообещай голову епископа волхвам и Коловрату в обмен на мир.

— Но у меня нет головы Вульфилы! — вскричал потрясенный предложением Руфин и почти с ужасом глянул на вождя.

— Не кричи, — холодно проговорил Придияр. — Мы с Оттоном поможем тебе. Смерть епископа Вульфилы угодна богам. Иначе они никогда не простят готам убийства Прекрасной Лады.

— Вы собираетесь вернуться в Тану? — спросил патрикий.

— Если Германарех мертв или серьезно ранен, то наше присутствие там просто необходимо. Мы не можем допустить, чтобы вопрос о преемнике решал рекс Сафрак и близкие к нему люди.

— Не сносить вам головы, — вздохнул Руфин.

— Не тебе бы говорить, патрикий, и не нам бы с Оттоном слушать. У тебя своя судьба, у нас своя. Тем не менее я очень надеюсь, что наши пути вновь пересекутся.

За время долгого пути Руфин неоднократно пытался поговорить с кудесником Велегастом, но почтенный старец от разговора уклонялся. Судя по всему, русколанский верховный жрец тяжело переживал крах своих начинаний. Ибо, как намекнул патрикию боярин Гвидон, именно Велегаст уговорил князя Коловрата отдать дочь за Германа Амала, сославшись при этом на бога Велеса. А теперь выходило, что либо бог ошибся в выборе жениха для Синилады, либо кудесник неправильно истолковал его волю. Возможно, Велегаст слишком понадеялся на дроттов, чье влияние в Готии значительно ослабло с появлением там христиан. Что же касается Власты, то ее Руфин так и не смог обнаружить среди сотен русколан. Гвидон в ответ на его вопросы только руками разводил да косил глазами на безусых отроков, составляющих десятую часть его отряда. Разумеется, Руфин давно уже догадался, что имеет дело не с юнцами, а с облаченными в воинские доспехи женщинами. Но его положение эта догадка нисколько не облегчила. Ни одна из амазонок не удостоила патрикия ни словом, ни даже кивком.

— Так ведь она кудесница, — пояснил расстроенному патрикию Марцелин. — Русколаны говорят, что Власта может любое обличье принять, хоть мужское, хоть женское, хоть звериное. Наверное, она сейчас рыскает по округе волчицей. Или обернулась кобылицей. Мне Бермята рассказывал, как он вздумал за амазонкой приударить. А она завела его в лес, обернулась огромной медведицей и гоняла потом по кустам до полного изнеможения. Бермята чуть жив домой вернулся. И послал в храм Лады белого коня, чтобы вину свою загладить.

— А в чем вина-то? — не понял Руфин.

— Не тронь чужого, — наставительно заметил Марцелин. — Ведуньи живут по воле богини, и если они тебя сами не зовут, то сиди себе тихо и считай ворон.

— А если позовут?

— Тогда делай, что велят, и помалкивай о случившемся.

Руфину ничего другого не оставалось, как последовать совету мудрого Бермяты. Тем более что времени не только для разговоров, но даже для сна и отдыха у него почти не было. Гвидон торопился, а если и делал привалы, то только для того, чтобы дать роздых лошадям. О людях он не думал. Да в этом и не было особой необходимости. Основу его отряда составляли росомоны, а эти кочевники, по словам Марцелина, в седло садились раньше, чем начинали ходить. За шесть дней русколаны отмахали по степи такое расстояние, что Руфин только головой качал, оглядываясь назад. Самое удивительное, что на своем пути они только трижды встретились с людьми. Причем эти люди были кочевниками. И видимо, из родственных русколанам племен, поскольку Гвидон без споров и ссор забирал у них свежих коней, отдавая им взамен своих, уставших от долгого перехода.