Он стоял, не шевелясь, пораженный собственной дерзостью, позабыв, что держит в руках кубок и блюдо.

– Ты принес мне еду? – Лицо ее осветила приветливая улыбка.

Он по-прежнему молчал, оставаясь на месте. Глядя на его рваную одежду и темное лицо, она подумала вдруг, научился ли он уже понимать язык своих нормандских хозяев.

– Beth yw eich enw? – произнесла она, старательно подбирая валлийские слова, которым научил ее в Раглане управитель Мередит, со смехом встретивший ее живой интерес. Фраза означала: как тебя зовут?

Мальчик прошел вперед, робко опустился на колено и поставил кубок с подноса на комод у кровати, после чего повернулся и мгновенно исчез, так же бесшумно, как и появился.

Матильда с удивлением проводила его взглядом, а потом, усевшись на кровать, принялась за еду. Она страшно проголодалась, а ей еще было о чем подумать.

Она долго сидела за бокалом вина, свеча догорала. Когда она готова была погаснуть, Матильда поднялась и начала раздеваться.

Смех и разговор внизу в зале постепенно затихали, до нее донесся храп, эхом отдававшийся наверху. Уильям не появился, и Матильда вздохнула с облегчением.

Обнаженная, она юркнула в постель под тяжелые покрывала. План на утро уже созрел, и сон не заставил себя ждать.

Джо беспокойно зашевелилась на диване. Сквозь опущенные веки легко угадывалось быстрое движение глаз. Дыхание ее участилось.

– Несколько дней пути верхом очень утомили меня. Я крепко спала. Сейчас раннее утро. Чуть брезжит рассвет. Комната в полутьме. Огонь давно погас: в камине только груда остывшей золы. Я в полусне… пытаюсь припомнить, где нахожусь… – Последовала длинная пауза. – Я не одна… в комнате со мной есть кто-то еще…

– Наконец-то вы проснулись! – Уильям наклонился над постелью, обдав Матильду запахом перегара, и дернул покрывала, раскрыв ее до пояса. – Красавица-жена ждет не дождется встречи с мужем. Я польщен, моя дорогая, что вы так скучали без меня.

От его смеха Матильда содрогнулась. Она испуганно застыла, когда его жадные руки грубо сдавили ее грудь. В следующее мгновение она потянулась за покрывалом, стараясь укрыться, а про себя повторяла слова, которые должны были стать заклинанием, способным избавить ее на несколько месяцев от его ласк, граничащих с жестокостью.

Она с усилием заставила себя лежать спокойно и открыто посмотрела на мужа. Он тут же отвел глаза, как всегда, ее ясный и прямой взгляд лишил его уверенности.

– Милорд, вы не должны прикасаться ко мне.

– Вот как? – На губах его играла язвительная усмешка. – А почему, позвольте узнать? – Он цепко ухватил ее за запястье.

Она едва сдержала крик, и пересилив себя, продолжала спокойно объяснять:

– Я беременна. Моя няня Джинни говорит, что ребенок может родиться мертвым, если вы будете спать со мной в то время, пока я ношу его в своем чреве.

Затаив дыхание, она следила, как менялось выражение его лица. Сначала на нем отразилась жестокость, затем гнев, который сменился недоверием, и вот он уже смотрел на нее с суеверным страхом. Отпустив ее, Уильям поспешно перекрестился, отходя от постели.

– Ведьма! Пусть только попробует наслать порчу на моего ребенка…

– У нее нет в мыслях ничего дурного, милорд. – Матильда села, подтягивая подбитое мехом покрывало к самому подбородку. – Она, напротив, желает ему только добра. Поэтому она и отправила меня к вам, пока я еще в состоянии ездить верхом. Ваш сын должен появиться на свет в Уэльсе в ваших владениях на границе. Вы не можете отослать меня обратно в Брамбер.

Уильям стоял у камина, глядя на остывшие угли. Матильда смотрела мужу в спину, предчувствуя победу.

– А как она узнала? – резко обернулся к ней Уильям.

– У нее дар такой: видеть, что скрыто от других, – повела плечами Матильда.

– И она увидела, что у меня родится сын?

– Да, милорд, и он будет храбрым и сильным.

Его глаза вспыхнули торжеством.

– Очень хорошо, если так, – сказал он. – Но вы не можете здесь оставаться. Я закажу паланкин, и вас доставят в Брекнок. Там вы будете в полной безопасности.

Она откинулась на подушки и со вздохом закрыла глаза.

– Вы так добры, милорд. Я постараюсь слушаться вас. Молюсь деве Марии, чтобы еще одна поездка не причинила вред ребенку. Я так утомлена. – Она выразительно положила руку на живот. – Можно мне отдохнуть здесь день-два? Это ради вашего сына.

Матильда наблюдала за мужем сквозь ресницы. Ее слова явно привели Уильяма в замешательство. Он несколько раз прошелся взад-вперед по комнате, сердито пиная разостланное на полу сено. В душе его шла борьба. Сознавая это, Матильда неожиданно ощутила в душе чувство, близкое к симпатии к этому коренастому, широкоплечему мужчине. В этот момент она не замечала в нем обычной уверенности.

– Вы довольны? – решилась она прервать паузу. – Я говорю о ребенке.

– Конечно же, я доволен, – ответил он грубовато и резко и без особой радости в голосе. – Но я не хочу, чтобы вы здесь оставались. Сегодня, по крайней мере.

– Но почему? Обещаю, я не стану вам мешать. – Она приподнялась на локте, и ее волосы, золотисто-каштановые в бледном тусклом свете солнца, водопадом обрушились на ее обнаженные плечи. – Я буду вести себя так тихо, что вы даже не заметите моего присутствия. Несколько дней я отдохну, а затем отправлюсь в Брекнок, если вы считаете, что так будет лучше.

Уильям распрямил плечи, недовольно хмурясь.

– Если я позволю вам остаться, но я подчеркиваю слово «если», – гремел он, – вы должны пообещать, что не покинете эту комнату ни при каких обстоятельствах. Это для вашего же блага. Вы должны мне в этом поклясться.

– Обещаю, милорд, – с готовностью ответила она, предусмотрительно скрестив под одеялом пальцы.

– Надеюсь, вы меня правильно поняли. Вы ни в коем случае не должны отсюда выходить, что бы ни случилось, – сверкнул на нее глазами Уильям. – Сегодняшний пир – не обычное пиршество в честь Рождества. На нем будут присутствовать принцы и сановники Уэльса. Они собираются, чтобы обсудить политические вопросы. Мне поручено объявить им указ короля Генриха. Вот почему Блоты не были приглашены. Здесь нет для них места. И для женщин также. Вам ясно?

Он отвернулся и направился к насесту, где сидел его сокол. Рядом на сундуке лежала рукавица. Уильям осторожно освободил птицу от пут и аккуратно пересадил ее себе на руку. Снимая с головы птицы колпачок, он что-то ласково ей нашептывал. Сокол смотрел на него злыми глазами.

– Если вы намерены остаться в этой комнате, я унесу этого красавца назад в клетку, – мрачно пообещал он. – Не забывайте, что вам не велено вставать с постели и выходить. В противном случае, я распоряжусь вас запереть. – С этими словами он быстрыми шагами покинул комнату.