Каждое утро я нахожу несколько упавших за ночь яблок и слив, поэтому, выходя утром в сад, сразу прихватываю мисочку и собираю эти дары природы, чтобы на них никто не наступил.

В это утро я проснулась раньше, чем обычно. Солнышко еще только чуть обозначилось за горизонтом, а над землей стелился негустой легкий туман. Капельки воды на траве только начинали посверкивать, словно кто-то осторожно открывал шкатулку с драгоценными камнями, и они мерцали приглушенным светом, не имея возможности раскрыться во всем своем блеске так, как могли бы при ярком освещении.

Тишина стояла густая, предрассветная. Она окутывала и меня, и строения и деревья легким пуховым платком и была какая-то спокойная и уютная. Несмотря на то, что утро было довольно прохладное, уходить в дом не хотелось.

Я оглядела свои «владения» размером меньше шести соток. Деревья стояли не шелохнувшись. На изумрудном, только вчера выкошенном, газоне отливая янтарным светом, лежали около десятка спелых слив вперемешку с березовыми листьями, завершали композицию три крупных желто-красных яблока, раскатившихся в разные стороны.

На соседском заборе сидела сорока и на удивление молчала: видно не с кем еще поговорить было. Я посмотрела в другую сторону. Во всем своем цветущем великолепии стояли мот любимые флоксы всех цветов и оттенков.

Они стояли, высоко подняв свои крупные соцветия, будто красуясь друг перед другом – кто лучше?

Вдруг прямо по нашему забору пронеслась рыжая тень: это наша гостья – белочка пришла проведать свою кормушку. Как хорошо, что мы вчера положили ей белых сухариков, семечек и кусочки яблок.

Осторожно оглянувшись, она юркнула в кормушку, сделанную из пятилитровой пластиковой бутыли для воды и прилаженной к забору на высоту моего роста – чтобы и я могла корм положить, и белка была бы в относительной безопасности, успела убежать в случае появления кошки, например.

Полакомившись на месте яблоком, белка схватила сухарик и мелькнула по забору в обратном направлении. Видимо, жила она где-то неподалеку, потому что через 2–3 минуты она появилась снова, пошуршала в кормушке и опять убежала, унося с собой добычу.

Солнышко стало понемногу вылезать из-за горизонта, а воздух стал более прозрачным и теплым.

Вот откуда-то вспорхнула бабочка. Увидев свою подружку, сорока взлетела на крышу соседского дома и затарахтела как швейная машинка, торопясь рассказать ей последние новости.

Где-то далеко запоздало трижды пропел петух – видимо, проспал и теперь торопился выполнить свою работу. На соседнем участке закашлялся сосед, за забором простучала по колдобинам сумка-тележка – это стали подъезжать первые дачники, которые спешили добраться пораньше, пока еще не жарко.

Тут же где-то недалеко залаяла собака, потревоженная стуком тележки, послышался далекий гудок отправляющейся электрички.

На газон прилетели две маленькие озорные трясогузки – только лапки замелькали и затрепетали длинные хвостики – им пора завтракать.

Я открыла кухню, взяла тарелку и стала подбирать упавшие сливы. Чуть потрясла ветки – и сливы янтарным градом посыпались вниз – они уже созрели и ждали своего часа.

Солнышко поднималось все выше. Начиналось очередное утро одного из последних дней лета…

Ах! Какое красивое «бабье лето» пришло в наш город!

Теплое, спокойное, золотое, уютное, умиротворенное, даже какое-то благостное.

Природа решила отдохнуть после летних передряг и перед наступлением суровых зимних испытаний.

Все лето ее трясло от крутых перепадов температуры, от ливней и засухи, от шквальных ветров и раннего листопада.

Деревья страдали от нашествия тли, листоверток, мохнатых гусениц тутового шелкопряда, неизвестно как появившихся в Подмосковье.

Мучнистая роса изуродовала роскошные головки и листья флоксов у нас на даче, и они стояли такие поникшие, грязные и несчастные, похожие на строительных рабочих во время ремонта.

Сухие листья покрыли деревья раньше времени, и на них уже не блестели серебряные капельки после очередного грибного дождя, а сами деревья выглядели как люди в мокрой одежде, которые только что попали под сильный ливень, и, как назло, именно в это время оказались без зонта.

Даже в городе деревья подцепили какую-то «коричневую» болезнь: все листья на ясенях покрылись коричневой сухой кромкой и стали сжиматься в кулачок, как пальцы маленького гнома. Деревья стали не настоящими: они почти не качались от ветра, и только грустно шелестели своими полусухими лапками-листиками, пытаясь сказать людям, что они еще живы и не виноваты в том, что заболели и не могут больше радовать их своей яркой зеленью и изящным абрисом листьев.

И вот теперь, когда наступило «бабье лето», и все деревья стали постепенно желтеть и сохнуть, сравниваясь по состоянию с ранее пожелтевшими ясенями, а температура перестала скакать, как горная коза, природа, наконец, облегченно вздохнула и уютно устроилась на отдых не только в парках и скверах, но и на городских улицах, во дворах. и даже вдоль железной дороги, несмотря на то, что место там не спокойное и совсем не тихое. Облака почти исчезли с горизонта, а дожди перестали напоминать о скором наступлении холодной, серой и мокрой осени, а потом – и долгой, но не всегда яркой, морозной и снежной зимы.

В прудах, на отливающей осенней синевой воде, спокойно плавают лебеди и утки. Утята уже почти выросли до размеров родителей и вполне самостоятельно рассекают водную гладь, Но мамы внимательно наблюдают за ними, хотя и не подплывают близко: дети есть дети, хоть и подросли уже, а глаз за ними пока нужен – вдруг какая опасность неожиданно возникнет – надо вовремя предупредить, защитить, спрятать!

Селезни плавают поодаль, своим мужским коллективом. Лишь иногда какой-нибудь отчаянный молодчик резко повернет в сторону видно давно приглянувшейся ему утицы-красавицы, с разгона нежно толкнет ее в бочок, крякнет и поворачивает обратно. Заигрывает вроде! Что ж, дело молодое, когда-то придет время и семью создавать, детей растить!

А скворцы, по-моему, вообще никуда улетать на зиму не собираются! А зачем? Все газоны, разбитые под осень, полны вкусных семян, собрать которые не составляет никакого труда. Да и вообще в городе зимой все равно еды достаточно. Так зачем напрягаться и лететь за тридевять земель, когда и дома можно прекрасно перезимовать. Голуби, воробьи, вороны живут в городе постоянно, и неплохо живут! А они чем хуже? Вот и прыгают наши скворушки веселыми стайками по газонам, на бульварах, около рынков и даже на автостоянке их что-то заинтересовало: видно и там их кто-то иногда подкармливает.

В парках усиленно готовятся к зиме белки. Они стали совсем ручными – корм берут прямо из рук. Белочки стали такими толстенькими и пушистыми, приятно посмотреть! Не то, что весной – худенькие, прилизанные, заморенные.

Вот две белочки весело скатились по стволу лиственницы к протянутым маленьким мальчиком семечкам. Одна уселась прямо у него на руке, но он не смог ее удержать, и семечки ссыпались на землю. Вторая проказница моментально схватила с земли еду, взлетела мальчишке на плечо, отчего глаза у него широко открылись, губы скривились, и он уже собрался было заплакать, но белка махнула хвостом прямо ему по лицу, прыгнула на землю и метнулась на ближайшее дерево. Мальчишка почесал нос, посмотрел на маму и засмеялся: