— Я сам сделал. По секрету от бригадира, — гордо сказал Таноуэ.

— Какая прелесть!

На колечке был узор из мелких цветочков и листьев. На вкус Сатоми узор был пошловатый, впору какой-нибудь школьнице.

— Ты понимаешь, что я хочу этим сказать, — продолжал Таноуэ. — Давай вернемся в Ниигату. Прошу тебя!

Сатоми метнула на него взгляд исподлобья. Затем открыла сумочку и достала «Мальборо лайт». Она уже не раз слышала эти слова. Поэтому не удивилась.

— Вернемся в Ниигату, и что дальше?

— Ну… Создадим семью. Скоро родительский дом перейдет ко мне.

Сатоми позабавило, что это отдающее нафталином выражение — «создать семью» — в устах Таноуэ звучало совершенно естественно. А ведь ему всего двадцать пять.

— Кажется, мы уже много раз говорили на эту тему. У меня еще нет желания за кого-либо выходить замуж.

— Не говори так. Лучше хорошо все обдумай. Я готов на все, чтобы сделать тебя счастливой. Я все сделаю ради тебя! — Таноуэ умоляюще сложил ладони.

«Почему мне так не везет на мужиков! — с тоской подумала Сатоми. — Вот и этот Таноуэ, всего раз переспали, и уже вообразил, что я принадлежу ему!»

Впрочем, с этим все просто. А вот тот, другой, от него будет не так легко отвязаться. Если что-то срочно не предпринять… В памяти всплыло лицо мужчины, с которым она только что встречалась.

— Или у тебя есть какая-то другая причина? — спросил Таноуэ.

— Другая причина? В каком смысле? — Сатоми, склонив голову набок, выпустила изо рта струйку дыма.

— Причина, мешающая тебе выйти замуж.

Она хотела сказать, что такой причины нет и быть не может, но прикусила губу. Стряхнула пепел в пепельницу.

— Ты почти угадал.

— Так в чем дело? — Таноуэ подался вперед. — Если я могу тебе чем-то помочь, скажи, не скрывай.

Глядя на серьезное лицо Таноуэ, ей захотелось над ним посмеяться.

— Убьешь ради меня человека?

— Что?…

— Есть один мужик, который держит меня на коротком поводке. Чтобы с ним расстаться, нужны деньги. Большие деньги. У меня таких нет. Пока я с ним не рассчитаюсь, я не могу думать о замужестве.

Лицо Таноуэ побелело, точно от него отхлынула вся кровь.

Сатоми воскликнула:

— Шутка! Ты что — шуток не понимаешь? У меня и мысли не было кого-то убивать.

Окаменевшее лицо Таноуэ постепенно обмякло.

— Ты правда пошутила?

— Ну разумеется! Я не такая дура. — Сатоми раздавила сигарету в пепельнице.

Домой Сатоми вернулась во втором часу ночи.

После того как рассталась с Таноуэ, ей было как-то не по себе, и она зашла в бар. Пока сидела у стойки, к ней один за другим подходили мужчины, но все они, судя по виду, не отличались большим достатком.

Она повалилась в постель. Рядом с ней на вешалках тесно висели дорогие платья известных марок. Главная причина, почему она оказалась в нынешнем положении.

В этот момент зазвонил телефон. Недоумевая, кто может звонить в такое позднее время, она подняла трубку.

— Алло, это я… — Голос принадлежал Таноуэ.

— Что еще?

— Послушай… — Таноуэ замялся.

— Ну же, я уже сплю; если есть дело, говори быстрее.

— Извини… То, что ты сказала… это и правда шутка?

— Ты о чем?

— Я много думал: если у тебя и вправду большие проблемы и ты хочешь убить этого человека…

— Что тогда?

— Если это так, мне кажется, есть один хороший способ.

— Хороший способ?

— Да. Можно сделать так, чтобы создалось полное впечатление того, что человек умер от болезни, и, даже если полиция заподозрит постороннее вмешательство, никто никогда не догадается, как все произошло.

— Неужели?

— Если ты уверена в своем решении и позволишь помочь тебе…

— Спокойной ночи. Кончай пороть всякую чушь… — Она швырнула трубку.

Киноскэ Такадзаки впервые за пять месяцев зашел в свой дом, расположенный в районе Это. Впервые после смерти матери. Хоть его и звали на поминальные службы, он каждый раз отговаривался занятостью в университете. Впрочем, его отец, который в своем образовании не пошел дальше школы, не выказывал недовольства по этому поводу.

Киноскэ ненавидел отца. Жене и детям тот каждый потраченный грош ставил в вину, а на любовниц денег не жалел. Если же кто-то осмеливался его упрекнуть, он огрызался:

— Отстаньте! Мои деньги, как хочу, так и трачу!

Его самой большой гордостью было то, что он еще в юном возрасте сумел стать директором супермаркета.

Именно поведение отца, по мнению Киноскэ, стало первопричиной скоропостижной смерти матери. И отнесся отец к ее кончине лишь как к удачной возможности сократить ненужные расходы.

Университет, в который поступил Киноскэ, был расположен недалеко от его дома, но он поселился в студенческом общежитии, чтобы избавить себя от пытки каждый день видеться с отцом. Денег, которые отец ежемесячно посылал ему, хватало лишь на оплату жилья. Приходилось подрабатывать.

Зная скупость родителя, Киноскэ и сегодня зашел домой не за деньгами. Он хотел забрать оставшиеся в его комнате диски с компьютерными программами.

Пройдя через ворота, взглянул на часы. Уже третий час. По будням в это время отец должен быть на работе.

Он вставил ключ в дверь, но когда попытался повернуть, ключ не шелохнулся. Дернул дверь за ручку, и она без всякого сопротивления открылась. Он почувствовал досаду. Неужели папаша уже вернулся с работы?…

Но еще раз тащиться сюда не хотелось, поэтому он решил все-таки войти в дом. Напряг слух, пытаясь понять, в какой комнате находится отец. Но не услышал ни звука.

Киноскэ поднялся по лестнице и запихнул нужные диски в попавшийся под руку бумажный пакет. Если повезет, можно будет уйти, не столкнувшись с отцом.

С пакетом в руке он на цыпочках спустился по лестнице. Никого.

Проходя по коридору, он мельком заглянул в приоткрытую дверь ванной. Собственно ванную предваряла комната для переодевания. В корзине, стоящей на стиральной машине, были навалены вещи отца.

Киноскэ скривился. Днем разлеживаться в ванне!

У него не было ни малейшего желания окликать его. Он крадучись направился к выходу, решив уйти незамеченным.

В это время зазвонил телефон.

Киноскэ стал поспешно надевать ботинки. Он знал, что в ванной комнате на стене установлен беспроводной телефон.