Светлый старец с нескончаемой Пасхой в душе! Как это близко было Николаю и Александре с их искренней любовью к Богу и живой верой... «В некоторых домах всегда какая-то мрачная атмосфера. Иных религия делает суровыми и угрюмыми. Но это не по-христиански. Религия, которую вдохновляет слово Христа, солнечная и радостная», — так полагала государыня Александра Фёдоровна, так записала в своём дневнике...

О том, чтобы прославить батюшку Серафима Саровского, речь шла уже давно. Из уст в уста передавались рассказы о чудесной помощи в Боге почившего старца. Но что-то всё медлил Синод, чего-то боялись, зачем-то осторожничали. Дело о церковном прославлении того, кого так любил русский народ, не двигалось с мёртвой точки...

— Да, мой дорогой, меня тоже очень огорчает Синод, — Аликс с грустью посмотрела на мужа. — Как можно проверять арифметикой народную любовь к праведнику и саму его святость? Ты помнишь, как нелегко было мне принять душой новую веру. Но Господь помог мне, и теперь я ощущаю себя так, словно всю жизнь прожила в России, словно с детства посещала православный храм. Я всем сердцем полюбила твою Церковь — нашу Церковь, Ники! Я поняла, как её любит русский народ. Но, по положению своему вникая в глубинную суть многих вещей, я могу видеть ещё и то, что сокрыто от простого народа...

— Синод, конечно, готовит канонизацию. Но, несмотря на многочисленные ходатайства, он считает недостаточным количество чудес, совершившихся по молитвам к старцу Серафиму, и предписал дополнить их новыми чудесными случаями.

— Народ не поймёт этого, как и я не понимаю! Синод идёт против исторической традиции, Ники. И если мы бессильны всё сразу изменить, то мы должны хотя бы в данном случае что-то предпринять.

— Я уже много думал об этом, Аликс. К счастью, святость Божьего угодника не зависит от предписаний Синода. И мы, проводя акт канонизации, всего лишь возвещаем всем об этой святости здесь, на земле. Саровский старец Серафим будет прославлен как можно скорее, несмотря ни на что.

Александра Фёдоровна просияла.

— Мой дорогой, как я благодарна тебе. И как будет благодарен тебе весь наш народ...

В течение последних столетий, за годы правления династии Романовых, было прославлено всего несколько святых; это стало исторической традицией, несмотря на многочисленные ходатайства архиереев и благочестивых мирян. И вот снова Синод откладывает канонизацию чтимого старца. Государю пришлось вмешаться в этот вопрос, он сам ознакомился с материалами к прославлению старца Серафима, святость которого, прозорливость и чудотворения были до сих пор памятны в народе. «Немедленно прославить!» — начертана высочайшая резолюция.

Год начался с праздников. Последним поражающим

воображение торжеством в истории Зимнего дворца,

помнящего и помпезные балы Екатерины II, и целую

вереницу празднеств, тянущихся сквозь 300 лет правления

дома Романовых, стал знаменитый исторический бал

в феврале 1903 года. Год спустя начнётся война с Японией,

и окна Зимнего закроют глухими ставнями. В его залы

больше никогда не привезут столько цветов, под искусно

расписанными сводами не зазвучит танцевальная музыка.

Но тот февральский вечер навсегда врежется в память всех

приглашённых, как самое сказочное и роскошное

празднество в их жизни.

Одиннадцатого февраля 1903 года в Зимнем дворце состоялся вечер, а 13 февраля — грандиозный костюмированный бал. Он был посвящён эпохе царя Алексея Михайловича — любимого государя Николая II. Все приглашённые были одеты в русские национальные одежды XVII века, а наряду с великорусскими было немало и малорусских костюмов. Некоторые предметы убранства были специально доставлены из Кремля. На Николае II облачение Алексея Михайловича, второго царя из династии Романовы, — малинового цвета, расшитое золотом и серебром. Аликс поразительно хороша в одежде царицы Марии Милославской — первой жены царя Алексея Михайловича: на ней сарафан из золотой парчи, украшенный изумрудами и серебряным шитьём, а серьги настолько тяжелы, что царица с трудом держит голову прямо. Великий князь Дмитрий Константинович одет в костюм полковника Сумского слободского полка, великий князь Михаил Николаевич — в костюм атамана запорожских казаков, графиня Воронцова-Дашкова — в костюм малорусской казачки, а министр двора В. Б. Фредерикс щеголяет в костюме, скопированном с портрета гетмана Богдана Хмельницкого.

А как происходил настоящий придворный бал?

Каждый бал носил своё название в соответствии с тем залом, который отводился под танцы. Первый бал сезона устраивался обыкновенно в Николаевском зале приблизительно на 3 000 приглашённых. На «концертные» и «эрмитажные» приглашались соответственно 700 и 200 персон.

В Николаевском зале устраивался только один бал в году. Чтобы быть приглашённым на этот бал, надо было состоять в одном из четырёх первых классов (по Табели о рангах). Приглашались также иностранные дипломаты с их семьями; старейшие офицеры гвардейских полков с жёнами и дочерьми; молодые офицеры как «танцоры»; некоторые лица — по специальному указанию Их Величеств. Сыновья лиц, приглашённых на бал, не разделяли участи своих сестёр: их звали только в зависимости от их собственного чина или звания.

Церемониальная часть, само собой разумеется, не могла иметь списка лиц, имевших право на приглашение и находившихся в этот момент в столице. Поэтому всякий должен был заявлять о своём существовании; для сего записывались в особый реестр у гофмаршала. Дамы, предварительно не представленные Их Величествам, записывались у обер-гофмейстерины, а та имела право отказать в приглашении. Билеты на вход во дворец рассылались за две недели до бала.

Таким образом, Николаевский бал не ограничивался тесным кругом «high life». Опытный взгляд немедленно различал тех, кто не принадлежал к петербургскому свету. Например, очень свежее и очень дорогое платье свидетельствовало, что дама слегка из выскочек. Истинные аристократки не надевали последних моделей, когда ехали на Николаевский бал: там их ожидала толпа, негде было надлежащим образом развернуться — только помнут платье от Ворта или Редферна. «С манерой» носить форму или бальное платье считалось той «изюминкой», благодаря которой «голубая кровь везде чувствовала себя как дома.

Приезжать надо было около восьми с половиной, без опоздания. Каждый должен был сам знать, к какому из подъездов явиться. Для великих князей открывался подъезд Салтыковский; придворные лица входили через подъезд Их Величеств; гражданские чины являлись к Иорданскому, а военные — к Комендантскому подъезду.

Зрелище было феерическое.

Зима. Лютый мороз. Дворец залит огнём на все три квартала, которые он занимает. Около монолитной Александровской колонны с ангелом наверху зажжены костры. Кареты подъезжают одна за другой. Офицеры, не боящиеся холода, подкатывают в санях; лошади покрыты синими сетками. Автомобили в это время считались просто игрушкой, капризной и полной неприятных неожиданностей.