Слав упорствовал в общении. Разделенный с ним балкон до сих пор икался, а знания о его природе наводили суеверный страх, и я была бы рада сейчас любому, кто отвлечет от меня его внимание.

«Экскорцизо те, иммундиссимэ спиритус, омнис сатаника, потестас омнис испурсио[5], — забубнело у меня в голове, но вместо того, чтобы изгнать одну нечисть, я призвала другую.

— Светлейшая княжна, — пропела Карамель и виртуозно присела в реверансе. Нет, я, конечно, догадывалась, но теперь удостоверилась наверняка — эти гадкие приседания не только для укрепления мышц бедра хороши, но и позволяют наиболее эффектно показать зону декольте. И как ей не холодно только! И сильно сомневаюсь, что это мне столько уважения. — Вы не могли бы уделить мне немного внимания для приватного разговора?

Знакомый демон лучше непонятного, и я выбрала маркизу. Стоило Славу с поклоном отшуршать в сторонку, ван Лав спрятала добро под шубку и порысила к бочке с огнем. Я ничего не имела против погреться, к тому же было интересно. Карамель зажмурилась и потянула лапки к теплу. Я нетерпеливо забила копытцем. Щетка и коньки все еще были при мне. Коньки ходить особо не мешали, под подолом было не видно, а я казалась выше и стройнее, а со щеткой не расстанусь, пока воевода рядом крутится. Может и не осина, но дерево крепкое и в игре испытанное.

— Давайте дружить, — заявила ван Лав.

Я торопливо подперла рукой отваливающуюся челюсть.

— С чего вдруг?

— Мне интересен ваш бывший жених.

— Женихайтесь на здоровье, я здесь при чем?

— Нужна информация.

— Думаю, даже Молин дон Шер знает о нем больше меня. Или вот канцлер дор Лий, тоже весьма осведомленный господин.

— А что у вас с канцлером? — хищно прищурила гляделки Карамель.

— Сплошное недоразумение, — честно призналась я.

— Его высочество, конечно, хорош собой и перспективы… Но Анатоль, — маркиза трогательно вздохнула.

— То есть вы твердо намерены дружить? — сделала вывод я.

— Перспективы, — пояснила ван Лав, и я согласилась. Люблю честность.

— Тогда Слав — не вариант. Канцлер сказал, что он морой.

Карамель хищно улыбнулась:

— О! Так еще интереснее!

Почему здесь все знают больше меня? Раздражает. Надо стребовать у Толика инструкцию или путеводитель по странам и народам. Да и сама княжна — темная лошадка. Темная и не живая…

Вот, для примера, жила себе девица, папы-князя дочь с теткой и сестрой. Княжество почти приграничное, не большое, но и не мелкое, не сказать, чтоб совсем провинция, но и до культурного центра не рукой подать. За вампира замуж собиралась. И тут бац, предложение руки и сердца от наследника короны. Еще и жених так удачно подставился, что ему на дверь указали. Нападение в дороге, трагедия, зрители сняли шапки, всплакнули, но не разошлись. Всевозможные чары и небылицы идут комплектом. Логика и я странный дуэт, но дело ясное, что дело темное.

— Дамы, — пропел чарующий принцев тенор.

Карамелька призывно выгнула спинку, вырез приоткрылся. Принц не повелся, зато на декольте приманился Слав.

Жених тем временем огладил меня по спинке и одарил большой глиняной чашкой с парящим напитком с дивным запахом корицы, имбиря и мандаринов. Чем там занималась парочка монстров, не знаю, меня интересовало только ароматное содержимое. Чашечка глинтвейна на морозе самое то.

— Согрелись, моя мышка? — жарко подышал мне в ухо Вениан, к аромату карамели добавились пряности, значит его высочество уже надегустировался. — Дальше у нас прогулка.

Меня пробовали лишить щетки, но интуиция воспротивилась, и щетка осталась. Я сунула пустую кружку пробегавшему мимо слуге, и мы с принцем влились в растянутую колонну из парочек, втягивающуюся в голубовато-прозрачный подлесок. Петляющая между заснеженными деревьями тропинка ветвилась, народ рассеялся. За нами с Венианом и щеткой на некотором отдалении шли Слав и маркиза ван Лав. Воркующие монстры — это нечто инфернальное! Вот интересно, а сюда заранее слуг отправили, чтоб они тропинок натоптали?

— Не совсем, — ответил принц и пустил по моей руке светлячков. Я что, вслух спросила? — Есть и другие способы. — Ага, понимаю, намек на то, о чем нельзя говорить.

По верхушкам деревьев прошелся ветерок, стряхивая вниз сверкающую снежную пыль. В кустах справа завозились, и оттуда примерно на высоте моего лица высунулась большая белая и пушистая морда с черным носом-пуговкой, ярко-голубыми глазами и треугольными ушами с черными кисточками.

— Ой, собачка! — умилилась я волосатой морде.

Та в ответ оскалилась частоколом острейших клыков, распахнула пасть до поясницы и бросилась.

Я завизжала, щетка встряла поперек зубастой пасти, морда рефлекторно сжала челюсти, свела глаза в кучу, завалилась на бок и театрально дернула задней лапищей. Испачканная парящей черной дрянью палка с синей лентой на конце торчала откуда-то из затылка.

Пока я хватала ртом воздух, Вениан схватил меня и бульдозером ломанулся в противоположную от издохшей морды сторону. Сзади тоненько подвывала Карамелька, но недолго, то ли Слав ее стукнул, то ли рот заткнул. И молодец. И без скулежа страшно. Потому что морда любила гулять с приятелями, которые теперь, ужасненько обиженные за внезапное убиение товарки, поскакали за нами. И явно не для того чтобы стребовать соболезнования.

Мы зашкерились в какой-то ямине. Маркиза снова захныкала, на нее зашипели и пригрозили вообще голоса лишить. Это Слав, но я поддержала. Если из-за Карамельки нас найдут…

— Все равно найдут, — едва слышно проговорил принц.

Слав улыбнулся, мелькнули выступающие на уровне других зубов белые клыки, к приподнятой руке от кисти до локтя прижимался длинный голубоватой стали кинжал, крестовина льнула к ладони, не нуждаясь в поддержке.

— Что у тебя? — спросил он Вениана, отбросив титулы. Принц зажег огонек в пальцах, глаза засеребрились.

— На скольких хватит?

— Если на смерть — не больше двух.

— Глушишь, я добиваю.

Они кивнули друг другу и проскнули в разные стороны, оставив нас с Карамелькой в яме, как две ягодки в миске. Стратеги, мать их.

Прошло несколько минут. Посыпался снежок. Большие белые хлопья медленно кружились в воздухе, оседая на кустах, деревьях и нас с маркизой. В стороне кто-то заорал, раздался треск, хруст и крик оборвался. Карамель приобрела цвет окружающей природы, но я вовремя заткнула ее варежку своей. Да, пришлось пожертвовать перчаткой, но лучше замерзшие пальцы, чем они же остывшие окончательно.