хоть и простая, но довольно объёмная. Нужно проверить защитное антибактериальное снаряжение всех научных сотрудников лаборатории, убедиться в его целостности, нанести на поверхность изолирующий биосостав, который быстро выдыхается и к концу дня утрачивает свои свойства; осмотреть лабораторные ёмкости от мала до велика, в которых размещены посевы агрессивных бактерий, и тщательно зафиксировать все изменения, произошедшие за ночь в каждом посевном шкафу; убедиться, что все холодильники исправны, температурные установки функционируют без сбоев, в экстренных аптечках заложено достаточное количество шприцов, игл и ампул с противоядиями на случай, если тот или иной экспериментальный штамм вдруг окажется на свободе.

Однажды, кстати, такое уже случалось: один из учёных, имевший весьма преклонный возраст, умер прямо за микроскопом. Его тело, падая со стула, задело за микроскоп и сбросило его на пол. Бактерии сибирской язвы, находящиеся на смотровом стекле микроскопа, оказались на кафельной плитке напольного покрытия. Именно он, Йозеф Гольденцвайг, оперативно справился с возникшей угрозой. Он немедленно задраил входной люк в лабораторию, обеспечив полную герметичность, залил пол дезинфицирующим раствором, тщательным образом промыл им всё помещение, после чего при помощи соответствующих биоиндикаторов убедился, что заражение полностью ликвидировано.

Мероприятия заняли менее трёх часов и были выполнены безукоризненно. За храбрость и решительность при исполнении долга утершарфюрер Йозеф Гольденцвайг получил государственную награду рейха и не сомневался, что она не последняя в длинной череде тех, что ожидают его в будущем.

Закончив с подготовительными работами, Гольденцвайг облачился в защитный балахон и вошёл в опасную зону лаборатории. Он вскрывал посевные шкафы и аккуратно, одну за другой, в строгом соответствии с предписаниями научных руководителей, извлекал оттуда чашки Петри с различными штаммами. Из каждой чашки отдельной пипеткой бралась капля с образцом, которая помещалась под микроскоп, и состояние содержащихся в образце бактерий фиксировалось на бумаге. Позже ведущие основную исследовательскую деятельность учёные проведут сравнительный анализ данных и сделают выводы. За этой работой его и застал начальник лаборатории профессор Кляйн.

— Юный Йозеф, вы, как всегда, раньше всех. — Маститый учёный, облачённый в защитный балахон, вошёл в опасную зону. — Похвально! Каково состояние образцов?

— Штаммы с 201-го по 210-й развиваются без изменений, — доложил Гольденцвайг. — Образцы из шкафов «Б» и «Ц» деградируют. Интересную динамику показывает штамм номер 47 из поколения «Цет». Его агрессивность возросла. Я оцениваю данный прирост в 15 процентов, если вести сравнение с показателями этого же дня прошлого месяца. Однако указанному образцу требуется всё больше подкормки.

— Пятнадцатипроцентный рост спустя ровно тридцать суток? — нахмурился маститый микробиолог. — Вы не путаете, Йозеф? Ещё вчера этот штамм не демонстрировал никаких особенностей. Ах да, у вас же феноменальная память, я совсем забыл об этой вашей особенности. Вы помните наизусть порядка пяти тысяч различных параметров. Значит, ошибка исключена?

— Абсолютно, герр доктор! — подтвердил Йозеф. — Вы совершенно правы: до сегодняшнего утра 47-й штамм ничем не выделялся на фоне своих аналогов! Я очень удивился, когда обнаружил произошедшие изменения!

— Это очень любопытно, — оценил профессор. — Пожалуй, я займусь им лично. Это тем более ценно, что данное поколение образцов было получено в ходе экспериментов на человеческом материале. Не исключено, что результаты наших исследований потребуются рейху раньше, чем мы думаем.

— Наши коллеги добились успехов в области создания ядерной бомбы? — оживился Гольденцвайг. — Намечается научный прорыв?

— Это секретная информация, юный Йозеф! — сурово изрёк начальник лаборатории. — Но вам, как перспективному учёному, члену СС и истинному патриоту рейха, я скажу коротко: — Научный прорыв состоялся вчера! Два часа назад я узнал об этом от высшего руководства. В Берлине не спали всю ночь, неоднократно проверяя результаты полученного открытия.

— Наши шансы победить в войне возросли? — уточнил Гольденцвайг.

— И весьма существенно, юный Йозеф! — удовлетворённо заявил Кляйн. — Весьма существенно! Всё по-прежнему зависит от фактора времени, но теперь это не общая формулировка, а вполне конкретная научно-техническая ситуация. Если рейх сумеет выстоять в течение ближайшего года, победа нам гарантирована!

Сентябрь 1940 г. Москва, Кремль, совещание Государственного комитета обороны

Высшие чины советского военного руководства один за другим докладывали членам Государственного комитета обороны о положении дел на фронте, и с каждым докладом мрачный взгляд Сталина становился ещё мрачней. Украдкой косящийся на вождя народов Молотов чувствовал эти изменения особенно остро. Они со Сталиным были дружны ещё со времён революционной деятельности. Молотов гордился этой дружбой и наряду с Берией по праву считался одним из наиболее тонких знатоков натуры вождя. И сейчас Молотов лучше других видел, что Сталин недоволен успехами Красной Армии, несмотря на очевидные на первый взгляд военные успехи.

Молотов как никто понимал его желание победить Германию в кратчайшие сроки и недоверие к союзникам, действия которых лишь подтверждали небеспочвенность опасений вождя.

США не торопились вступать в войну, оттягивая данное событие под всевозможными предлогами. Великобритания и Франция ведут сражения вяло и беззубо, их войска почти год не могут преодолеть линию Зигфрида. Боевые действия на Западном фронте давно приняли затяжной позиционный характер, и усиливать давление на германские войска союзники не спешат, оправдывая свою явно недостаточную военную активность нежеланием нести тяжёлые потери. В свете всего этого Сталин делал всё, дабы заставить союзников вести войну более агрессивно.

С этой целью вождь народов произвёл в правительстве СССР серьёзные кадровые перестановки: он лично возглавил Совет народных комиссаров, и ранее занимавший эту должность Молотов, как один из наиболее авторитетных советских политических деятелей, был брошен на самое ответственное в данный момент направление — назначен наркомом иностранных дел. Вождь народов прямо заявил, что одна из важнейших задач сейчас — это вынудить союзников воевать по-настоящему. В армейском командовании также произошли перестановки: Наркомат обороны возглавил Тимошенко. Ворошилова, бывшего наркома обороны ранее, Сталин назначил заместителем председателя Совнаркома.

Все эти меры, несомненно, поспособствовали успехам СССР в ведущейся войне, но главная цель — полный и быстрый разгром Гитлера — до сих пор достигнута не была. И это заставляло Сталина нервничать, что на фоне видимых успехов Красной Армии было понятно далеко не всем.

— Таким образом, — заканчивал доклад Тимошенко, — ситуация на фронтах складывается для нас благоприятно: Германия, испытывающая топливный голод, неспособна к контрнаступательным действиям. Всё, что остаётся Гитлеру, это медленно отступать, цепляясь за каждый клочок своей территории. Завтра Красная Армия начинает масштабное наступление, цель которого выбить вермахт с берегов Одера и сместить боевые действия на территорию Германии. Это вынудит наших союзников активизировать боевые действия на линии Зигфрида. В крайнем случае мы можем начать в их сторону ещё одно наступление. Для этого нам потребуется ещё две тысячи танков, в связи с чем Наркомат обороны считает необходимым повысить производительность