Свадебная церемония состоялась в соборе Святой Марии Оверийской в Саутуорке 13 февраля 1424 года от Рождества Христова. 28 марта королевский кортеж отправился на север и пересек границу 9 апреля. Ко всеобщему удивлению, по сторонам неровной, ухабистой дороги толпились мужчины, женщины и дети, стремившиеся хотя бы одним глазком увидеть своего полузабытого монарха и его прелестную юную супругу. Они до хрипоты орали, надсаживая голос и приветствуя Якова Стюарта. Временами вперед выступали приграничные лэрды, чтобы принести клятву верности.

В аббатстве Мелроуз Яков Стюарт наконец встретился с кузеном Мердоком, герцогом Олбани, который явился вместе с тремя сыновьями, Робертом, Александром и Джеймсом, и отпрыском от второго брака, Уолтером Стюартом, а вместе с ними приехали те из представителей самых благородных шотландских семейств, которые успели в Мелроуз к приезду короля. Сопровождавшие двор англичане, благополучно доставив Якова в Шотландию, попрощались и немедленно отбыли на родину.

Мердок выступил вперед и опустился на колени перед сидевшим в седле королем.

— Позволь первым принести тебе вассальную клятву, кузен, — произнес он.

Король нехотя посмотрел вниз. Его янтарные глаза были непроницаемы.

— Ты опоздал, — холодно бросил он. — Присланное тобой посольство поклялось мне в верности еще до начала переговоров о моем освобождении.

Герцог залился краской и быстро поднялся.

— Я счастлив видеть тебя на родной земле, повелитель, — пробормотал он, впервые отчетливо поняв, что не дождется милости от оскорбленного монарха. Вместо ответа Яков демонстративно отвернулся от кузена. Он навсегда запомнит обиду и вовек не простит герцогам Олбани их предательскую политику. Они не только расправились с его отцом, но по их вине ему самому пришлось томиться в плену почти двадцать лет. И все это время родичи беззастенчиво пользовались властью и всеми благами, по праву принадлежавшими ему, Якову!

— Я привез своего палача, — тихо заметил герцог.

— Дело плохо, — кивнул его тесть граф Леннокс. — Но вы родичи, и его гнев постепенно остынет. Ему многое предстоит сделать, и ты должен во всем помогать ему, сколько хватит сил.

Герцог кивнул, наблюдая за королем, который, не удосужившись поздороваться с его сыновьями, принялся знакомиться с собравшимися. На многих произвели неизгладимое впечатление воля и решимость Якова Стюарта, другие казались не столь довольными, особенно когда тот во всеуслышание провозгласил:

— Если Господь продлит мои дни — пусть это и будет собачья жизнь, — в моем королевстве не останется места беззаконию, несправедливости и бунтарству. Все, от мала до велика, богатые и бедные, станут подчиняться моим установлениям.

Шотландцы поняли, что их независимости и обособленности приходит конец.

Переходя от одного лорда к другому, король неожиданно встретился глазами с Энгусом Гордоном. Широкая улыбка осветила лицо Якова и, бесцеремонно протиснувшись сквозь толпу, он подошел к лэрду Лох-Бре.

— Энгус! Энгус Гордон! — воскликнул монарх, обнимая старого друга. — Как прекрасно снова видеть тебя! Неужели решился покинуть свой любимый Лох-Бре, чтобы поздороваться со мной?

Энгус опустился на колени и поцеловал руку монарха, но тот не чинясь нагнулся и поднял его.

— Я польщен тем, что вы запомнили меня, ваше величество, — скромно заметил лэрд. — Столько лет прошло со времени нашей последней встречи, но никто и никогда не смог бы погасить мое стремление приветствовать вас на родной земле. Благодарение Богу, вы наконец дома.

— Ты поедешь со мной в Перт, — приказал король. — Мне нужно, чтобы рядом был хотя бы один преданный человек. Лэрд слегка покраснел.

— Я приехал с любовницей, милорд, — тихо признался он.

— Она будет желанной гостьей при дворе, — кивнул Яков. — Братья Рамзи и Бен Дафф тоже захватили из Англии дам. Грей даже женился на своей пассии еще до моей свадьбы с Джоан. Твоя девушка с тобой?

Энгус подтолкнул Фиону вперед, и та присела перед королем в глубоком реверансе.

— Это мистрис Фиона Хей, вождь клана Хеев из Бена, моих соседей, сир.

— Очень рад видеть вас, мистрис Хей, — промолвил король, поднимая Фиону.

— Я счастлива, мой повелитель, — пролепетала девушка с сильно заколотившимся от волнения сердцем. — Надеюсь, вы позволите мне принести вассальную клятву?

— От себя и вашего клана? — осведомился король.

— Боюсь, повелитель, — усмехнулась Фиона, — нас не так уж много осталось.

— Сколько же именно? — улыбнулся Яков. В янтарных глазах плясали веселые искорки.

— Всего пятеро, ваше величество. Я сама, две мои младшие сестры и двое старых слуг, — перечислила Фиона.

— Пятеро преданных шотландцев — это уже немало. Поверьте, мистрис, любой король был бы счастлив иметь столько честных и преданных вассалов, — торжественно заверил король с галантным поклоном.

— Ты сумела ему угодить, — заметил Энгус Гордон, когда монарх отошел.

Королевский кортеж миновал Эдинбург и проследовал к тогдашней столице — городу Перт. Молодая королева была очарована красотой этой дикой земли. По мере того как они продвигались на север, пейзаж становился все более гористым. Они пересекли множество быстрых ледяных речек и обогнули берега живописных озер.

20 апреля на горизонте показался Перт. Королю и королеве предстояло поселиться во дворце Скон, недалеко от аббатства.

— Я всей душой люблю вас, ваше величество, — заверил Энгус в ответ на приглашение короля ко двору, — но не могу: слишком много дел в Лох-Бре.

— Тогда останься хотя бы до коронации, Черный Энгус, — попросил король, — а после побудешь здесь самую малость.

Осенью можешь вернуться домой, а я поеду с тобой поохотиться на благородного оленя.

В голосе короля звучали повелительные нотки, и, поняв, что это приказ, Энгус молча подчинился и склонил голову в знак повиновения монаршей воле.

— Это ненадолго, — утешала Фиона любовника, когда оба лежали поздней ночью в постели. Энгус прижался губами к ее обнаженной груди, и девушка нежно провела ладонью по его густым жестким волосам. — Представляю, какое это чудесное зрелище! Я никогда еще не была на коронации, и другого случая может не представиться, Энгус! Как подумаешь, просто дух захватывает!

— Тебе понадобится новый наряд.

— Вот уж нет! Я и эти-то почти не носила, а все сюрко совсем еще новенькие.

— Белый котт , — постановил он, — и парчовый сюрко, белый с золотом, отороченный белым мехом.

— Как будет угодно, милорд, но никаких дурацких двурогих чепцов, — объявила Фиона. — В них женщины похожи на коров с вуалью на рогах!

Энгус принялся ласкать ее, и девушка блаженно вздохнула.

— Прекрасно понимаю твое отвращение к скоту, — поддразнил он, поднимая голову, чтобы накрыть губами затвердевший сосок. — Черт возьми, ты становишься респектабельной дамой.