меня поморщиться. То, чем били, и тот, кому доставалось – оба вызывали неоднозначные эмоции.

Комендантами общежитий, а заодно и хранителями всей территории Якусейсшо, были собакоподобные материализованные духи - комаину. Обе особи, которых мне довелось увидеть, были ростом около двух метров, носили темно-синее кимоно, роскошные гривы волос и имели полное педагогическое право использовать на хулиганах и нарушителях режима свои метлы. Уборочные инструменты представляли из себя смесь веника на длинной ручке и жреческого японского посоха с медными кольцами и бумажными талисманами на древке, служа при этом жутко эффективным воспитательным инструментом. Ушибленный такой метлой студент тут же насильно жертвовал земле академии почти весь свой резерв энергии, начиная испытывать ощущения как от сильной морской болезни. Повторный удар по нарушителю делал ощущения куда серьезнее и болезненней – комендант не «осушал» хулигана, но использовал собранную с него же энергию для усиления ощущений.

По словам комаину, попросившего его звать просто Комендантом, до третьего удара не его не доводили уже лет двадцать. И то, последний раз был в тюрьме особо строгого режима.

ЭТА уже перенесла четыре удара карающей метлой, и я сомневался, что она сейчас лежит бездыханной. Держа небольшой портфель с парой учебников и тетрадей, я вышел во двор мужского общежития и обреченно закатил глаза. Так и есть.

- Эмба-кун!

Буквально через несколько минут после общения со странным директором странной академии мы с Распутиным и еще несколькими десятками учеников приступили к процедуре заселения в одно из мужских общежитий Якусейсшо. Сама процедура была достаточно простой – нужны были две капли крови – одна на бумажный талисман, тут же убираемый Комендантом, вторая – на порог комнаты. Мазнув тогда кровью по порогу, я вышел из общежития и закурил, чувствуя, как с души упал камень, размером с гору.

Мир как будто протерли смоченной спиртом тряпкой – он заблестел, заискрился тысячами цветов и их оттенков. Воздух наполнили запахи и звуки живой природы. Я смаковал ощущение собственной безопасности как легкий послеобеденный десерт. В памяти всплыло бледно желтое кимоно директора, кокетливые ямочки на коленках у одноклассниц, вспомнился бледно-зеленый цвет глаз Распутина, а похабные шуточки Сент-Амора, которыми тот сыпал без перерыва, начали казаться всего лишь игривыми и совсем не вызывающими.

Именно в этот момент ко мне подскочил карлик и с размаху предложил дружить. Я, находясь в блаженно-возвышенном состоянии духа, уже дружил со всем миром, поэтому сначала принял предложение… а потом, почувствовав что-то неладное, полностью развернулся к карлику. Тот, разглядев мою исполосованную физиономию, отшатнулся и с вскриком упал на задницу, дав мне возможность себя рассмотреть.

Иеками Рейко не была карлицей, она была просто очень миниатюрной японской девочкой… моих лет. Правда, ни о каких японских стандартах женской красоты и поведения это… существо и слыхом не слыхивало всю свою сознательную и бессознательную жизнь! Маленькая, крепенькая, с огромным для ее лет бюстом, просто неестественно большими серыми глазами, совершенно детским лицом и категорически неаристократичной короткой прической темно-серых волос – она являлась моим полным антиподом. Шумная, непосредственная, эмоциональная, чрезвычайно подвижная, Рейко заставила меня ненавидеть себя через десять минут после знакомства. А через полчаса, когда, наконец, понял, что удостоился чести ее внимания потому, что спас это существо в поезде… я возненавидел и себя.

- Эмба-кун! Эмба-кун!

- Иеками-сан, я вам шестьдесят четвертый раз повторяю, что я вас НЕ спасал! Наоборот! Я хотел вас пристрелить!

- ПОЧЕМУ?!! – огромные серые глаза смотрят на меня совершенно шокировано, ручки прижаты к груди, нижняя губка дрожит. В шестьдесят четвертый раз.

Массирую виски одной рукой, во второй портфель.

- Потому что вы оказались ко мне слишком близко!

- Ай, ты все обманываешь! – мне улыбаются, скорее, скалятся даже, во все зубы, - Смотри, дедушке это моему не скажи! Он таких шуток не понимает!

Безнадежно непробиваема. Я горестно повесил нос и поволокся на занятия, одаряя каждого встречного мрачным взглядом. У них, этих негодяев, не было своих личных демонов! А я еще был приглашен в гости к родителям этого мелкого чудовища, способного так скакать после четырех ударов метлы Коменданта…

Интерлюдия

Таканаши Кей с самого раннего возраста привык к переменам. Родители так часто меняли место жительства, что мальчик к середине первого своего учебного года в младшей школе просто грустно вздохнул и перестал запоминать имена очередных одноклассников. Про налаживание каких-то отношений вообще речи не шло – месяц-два и отец сообщит семье за ужином, что они уезжают в новый город. Немногочисленные пожитки будут за день упакованы в несколько чемоданов, потом будет быстрый перелет на малом пассажирском дирижабле и обживание новой съемной квартиры. Иногда даже отец и мама вызывали частный воздухолет, от чего возникало странное чувство нереальности происходящего – с утра ты в Фукуоке чистишь зубы у себя дома, а вечером ты в Тандзуе делаешь перед сном тоже самое!

Судьба вовсю диктовала Кею вырасти замкнутым и необщительным ребенком, но тот ее не слушал. Вместо этого мальчик закалился выпавшими на его долю тяготами кочевой жизни, полюбил прогулки с родителями, которые те устраивали на каждом новом месте, рано научился получать удовольствие от поверхностного общения с незнакомыми людьми. Более того, Таканаши Кей в своей последней нормальной школе сделал немыслимое с точки зрения обычного японского школьника – он поцеловал девочку! Без всяких любовных посланий, подкладываемых предмету обожания, без полугода томных вздохов, даже без предупреждения! Они просто пару дней обменивались улыбками, а потом он ее аккуратно зажал после уроков за шкафчиком уборщицы и долго жадно целовал. Весь месяц до следующего отъезда они обжимались и целовались при первой возможности! Кею это так понравилось, что он был полон решимости проворачивать подобное в каждой новой школе.

Но судьба тут же решила, что хорошего понемножку, пихнув бедного мальчика в одну из наиболее знаменитых академий Японии!

На Гаккошиме располагались далеко не самые элитные учебные академии Японии, настоящие наследники и наследницы учились в совершенно других местах, но это совсем не делало ситуацию лучше! Якудзёсейшин! Ясукарантей! Куросёбанаэн! Самые громкие, самые скандальные, самые возмутительные! В них учились самые необычные люди с самыми разными талантами!

…и почти все они были аристократами. А Кей? А он нет.

Какие девочки? Тут глаза поднять страшно!

Во всем цивилизованном мире, в том числе и в стране Восходящего Солнца, между простолюдинами и благородными общего было мало. Тонкая прослойка тех, кто работал на голубую кровь. Обычные люди считались подданными монархов, жили своей жизнью и со знатью не пересекались. Пока… не хотели изменить свою