ли ты про них – женщин, детей, стариков? Да, среди них были и ополченцы. Но те-то с оружием, а дети? 116 убитых детей, Артак! В чём их вина? В том, что они азербайджанцы? – с явной обидой и раздражением говорил Гасан.

– Да, ты прав, но лишь отчасти. Тут тоже много пропаганды. Да, были жертвы. Но армяне дали коридор из Ходжалы, и мирных людей начали оттуда выводить. Мне рассказывал ополченец, воевавший на том фронте, про 100–140 солдат армии Азербайджана, которые прикрывались мирными людьми. И которых они уничтожили! Не знаю, Гасан, так ли это на самом деле, но я верю тому человеку.

– Да врал тебе твой ополченец… Врал от стыда и позора. Врал под тяжестью совести, если она у него имелась. Нет тут никакой пропаганды. И хоть меня там не было, знаю. Я видел хронику, говорил с людьми… Ваши убивали мирных людей, и точка!

– Мне сложно спорить с тобой. У тебя пистолет, – произнёс Артак с лёгкой улыбкой…

Гасан поднял уставший взгляд на Артака:

– На, возьми.

Протянул ТТ, держа за ствол, Артаку. Тот не дотронулся до оружия. Он встал с земли, приобнял Гасана и сказал тихо:

– Прости меня, брат, прости, что не верю тебе… И я прощаю тебя за то, что не веришь мне. Несомненно, были жертвы и с той и с другой стороны. Но неким мировым силам было нужно развалить СССР. И Карабах стал подходящей мишенью для этого. Они всё и подстроили. Пролилась первая кровь, потом вторая, потом ответная. И пошло-поехало… Никто уже не знает, где начало и где конец. Но все здравомыслящие люди понимают, что каждый божий день умирают молодые парни. И не будет этому конца, пока не найдутся два лидера и не скажут: «Хватит! Мы хотим мира и покоя для наших народов, хотим, чтобы не гибли дети…»

– Да, похоже, нет конца этой войне, дорогой мой Артак. Ты мне брат, и я отпускаю тебя. Пора. Забери маму и поезжай сейчас, а мы поедем к себе.

– А как же ты, Гасан? Они же тебя под трибунал отдадут! И эта мразь, Салман, будет первым, кто тебя сдаст.

– Не бойся, брат, у меня столько заслуг перед моей многострадальной родиной, что никто не посмеет заподозрить, что я способен отпустить пленных. Более того, на днях в одном из других районов соприкосновения наших войск я возьму новых заложников и всё-таки выменяю их на моих земляков…

Гасан загадочно улыбнулся и продолжил:

– Не скажу где. Но точно возьму ваших в плен.

Артак посмотрел на него с грустью.

– Знаешь, Хосров, как твой брат, я хочу пожелать тебе удачи. Но как армянин и простой человек, я не могу этого сделать, и ты меня, надеюсь, правильно поймёшь.

– Я понимаю тебя, Артак, поэтому и не говорю, где возьму пленных и как. Была бы моя воля и твоя, мы бы вместе нашли какое-то решение этому бесконечному ужасу. Ты ведь тоже патриот своей родины, как и я. Вот если бы ваш президент был таким же мудрым и честным, как ты, очень возможно, мы бы заключили долгожданный мир.

– Наш президент – мудрый и честный? – переспросил Артак. – Знаешь, Гасан, на днях мне одноклассник классный анекдот рассказал из жизни Армении. Значит так, есть президент, у него есть брат Сашик, который вдруг стал самым богатым бизнесменом страны. И есть зять президента, которого зовут Мишик, успешный бизнесмен. Это вводная, чтобы ты понимал суть анекдота.

– Брат, я прекрасно знаю вашу внутреннюю политику, и про беспредел структур Сашика тоже наслышан. Так что давай анекдот, – улыбнулся Гасан.

– Так вот. Вызывает к себе президент министра финансов и говорит: «Подготовьте мне список самых крупных компаний Армении с их хозяевами, чтобы мы смогли вычислить, кто виновен в том, что в бюджете Армении нет денег». «О’кей, шеф, будет сделано», – отвечает министр финансов. Через час приносит список из тринадцати компаний и начинает зачитывать их названия. «Ты читай теперь имена хозяев, и мы сейчас определим, кто виноват в бедственном положении страны», – торопит президент. Премьер начинает читать: «Сашик, Мишик, Сашик, Мишик, Сашик… В последней, тринадцатой, компании пока не знаю, кто хозяин…», – завершает список министр. «Ай-ай-ай, вот этот, тринадцатый, и виновен во всех наших бедах. Он подмял под себя всю экономику. Разберись и доложи, кто же всё-таки хозяин», – даёт поручение президент. «Да нет, шеф, дело не в том, что я не знаю, просто не знаю, кто именно хозяин: Сашик или Мишик?» – отвечает, хитро щурясь, министр финансов.

– Вот такой у нас президент, – усмехнулся Артак.

Гасан посмеялся от души, потом прошептал:

– Наш – такой же, поверь мне.

– Нужны порядочные и честные люди во главе государства, такие как ты, чтобы закончить эту войну, – Артак был в этом уверен.

– Мне не быть президентом, мне и полковника-то не дают шакалы, сидящие в Министерстве обороны, куда там до президента, – сказал Гасан и продолжил свою мысль. – Для мирного урегулирования конфликта нужно, чтобы ваш президент был таким же порядочным и честным, как ты, тогда бы мы положили конец этой войне, и два народа опять зажили бы в мире.

– Если бы я был президентом Армении, – произнёс Артак, глядя в звёздное армянское небо, а может, и азербайджанское, на небе же нет границ. – Знаешь, что бы я сделал? – и глаза Артака загорелись блеском первооткрывателя.

– Скажи, брат, и что бы ты сделал? – с искренним интересом спросил Гасан.

– Я бы обратился к России и США, к Германии и Франции, к Китаю и Англии, к Монако и ООН и сказал бы следующее, – спокойно продолжил Артак, – «Уважаемые господа, мы, армянский и азербайджанский народы, веками жили бок о бок. Нам суждено и впредь жить рядом. Мы не хотим оставить этот конфликт своим детям. Мы не хотим, чтобы гибли восемнадцатилетние пацаны с обеих сторон. Мы умеем воевать и не отдадим своей земли. Азербайджанцы тоже умеют воевать и не отдадут своей земли. Нами захвачено семь районов, включая Шаумяновский[51]. Давайте примем мирное решение. А именно: в течение трёх месяцев, без единого выстрела, я передаю азербайджанской стороне пять районов, оставляя себе только два района: Лачинский и Кельбаджарский, чтобы соединить Армению с Арцахом, иначе никак. Мне нужна дорога. В остальные пять районов высаживается миротворческий контингент российских войск с вашими наблюдателями сроком на пять лет. И после этого Карабах объявляется независимой автономной республикой в составе княжества Монако или Лихтенштейна, или Ватикана – не важно. Важно, чтобы там была создана свободная экономическая