оскалили зубы волки боевые и завыли; ожесточились тигры злобные и выпрямились (для прыжка); сцепились львы полчищ и встали дыбом; покрылись кожи перьями стрел и вздрогнули; опустились чела вождей и головы глав в михрабе битвы (как бы преклоняясь) к молитве и простерлись (на земле); закрутилась пыль, и взвился прах; погрузились в моря крови все — и знатные и простые; во мраке пыли летание стрел стало метанием снарядов в бесовских вождей, и в тучах праха сверкание мечей сделалось блестящим сиянием над царями и султанами. Кони смертей не переставали носиться и крутиться, а львы отрядов нападать и напускаться (на врагов); взвивалась на воздух пыль от копыт, и лилась по степи кровь от мечей, так что земель стало шесть, а небес, как морей, — восемь. Длился этот бой и погром около трех дней; затем явилась пыль от бегства войска Токтамышева, показавшего тыл; рати его разбежались и отступили, а полчища Тимура разбрелись по владениям Даштским, да расположились (в них). Он покорил племена их, и (ему) подчинились последние и первые из них. Завладел он движимым и разделил его, да недвижимым и унес его с собой, собрал (все) захваченное и роздал добычу, дозволил грабить да полонить, произвел гибель и насилие, уничтожил племена их, истребил говоры их, изменил порядки да увез (с собой все) захваченные деньги, пленных и имущество. Передовые войска его дошли до Азака, и он разрушил Сарай, Сарайчук, Хаджжитархан и (все) эти края. Возвысилось положение Идику при нем. Затем он перебрался в Самарканд в сообществе Идику, пожелав от него, чтобы он последовал за ним.

О том, что устроил Идику, и как он обманул Тимура да провел его. Идику послал гонца к своим родичам и соседям, да к племенам левой стороны — все они принадлежали к числу сторонников и друзей его — без ведома о том Тимура, (сказать), чтобы они ушли из своих мест и откочевали из своих родных краев, направляясь туда, где и самый центр и местности до него (представляют) трудное сообщение и множество опасностей; чтобы они, коли возможно, на одном привале не оставались два дня и чтобы они (непременно) поступили так, иначе Тимур, застигнув их, рассеет их и погубит всех. Они последовали тому, что им предписал Идику, и шли, не останавливаясь. Узнав, что дружина его ушла и люди его ускользнули от Тимура, Идику сказал ему: «О, владыка наш, эмир, есть у меня громадное множество родичей и домочадцев; они (составляют) мои мышцы и мои руки, и с исправностью их средств пропитания (сопряжено) мое благополучие, но они не безопасны, ибо после меня им приключатся обида и притеснение от Токтамыша; я не сомневаюсь, что он погубит и истребит их всех до единого. Пока я сам защищен против него по милости вашего величества, он будет вымещать злобу своего характера на моих домочадцах и родичах; ведь я наладил нить этих столкновений и ввергнул его в теснины бедствия и лохмотья поражения. Во всяком случае, мне не весело на душе, что они живут в одном с ним месте, и может ли жизнь мне быть приятной, пока мои друзья — его соседи? Если светлый разум (твой) разрешит послать гонца в те места и к (этим) многочисленным племенам с монаршим указом и высочайшим наказом, чтобы склонить мысли их и умилить сердца племен и родов их, да приказать им откочевать и улучшить положение свое, то мы все будем (жить) под достославной тенью, в садах благоденствия, покрытых листвою и плодоносных. Мы высвободимся из гладкой степи этого Дашта, завершив минувшие бедствия, и проведем остальное (время) в вертоградах, у подножия которых протекают реки. Но выше всего — разум высочайший, и для рабов первое дело — следовать тому, что он постановляет». Тогда Тимур сказал ему: «Ты пальмочка его (народа) подпертая и столбик его потертый и, несмотря на твой сан, ты (сам) исходил эти дороги». Он (Идику) возразил: «Все люди — рабы твои, следующие твоему желанию, и твои послушники; кого ты признаешь достойным какого-либо дела, для того любой труд легок». Он (Тимур) сказал: «Нет, ты первый затеял это дело, так будь и порукою его; ведь не требует (чужого) решения, кто сам повелитель города». Он (Идику) ответил: «Присоедини ко мне одного из эмиров; пусть он будет мне защитой против них, с указами монаршими относительно того, что порешит разум высочайший». Он (Тимур) согласился с ним, исполнил желание его и придал ему того, кого он пожелал. Покончив свои необходимые дела, оба двинулись и направились к своему месту искомого. По уходе Идику от Тимура, последний захотел исправить свое упущение, поняв, что Идику прельстил его ум и обманул его. Ои отправил к нему гонца (с приказанием) вернуться к нему по одному делу, которое случилось, и для совещания, которое подвернулось, но когда гонец предстал пред ним (Идику) и сообщил ему, для чего он прислан, то он (Идику) сказал ему и бывшему при нем эмиру, запретив обоим следовать за ним: «Управьтесь с вашим делом, да отправьтесь к вашему господину, облобызайте его руки и сообщите ему, что сроку нашего общения тут конец и я (далее) непричастен ему, ибо страшусь Аллаха». Им нельзя было грубо отнестись к нему, и в таком критическом положении они могли только ласково обойтись с ним. Поэтому они распростились с ним, повернули назад и уехали, не останавливаясь. Когда это дошло до Тимура, то он огорчился и смутился, встревожился и закручинился, воспылал на него гневом великим и раскаялся, когда (уже) миновало время раскаяния. Со злобы на него он чуть было (сам) не убил себя и испил чаши (сказанного в Коране): «и (настанет) день, (когда) беззаконник станет кусать руки свои». Но не одолела его страсть расправиться с ним и не нашло желание двинуться на него, а отправился он в свои владения, да затем в Самарканд, и оставил его (в покое). Вот чем кончилось дело его с Дашт-Берке, так что говорят: не обманул и не перехитрил Тимура, да не ввел его в заблуждение и в ошибку словом и делом никто, кроме упомянутого Идику и, скажу я (со своей стороны), кроме главного кади, Вали ад-Дина Абд ар-Рахмана Ибн Халдуна ал-Малики, о котором будет сказано ниже.

О сражениях и боях, происходивших в Северных странах между Токтамышем и Идику до тех пор, пока изменились дела и положение каждого из них. Когда Тимур удалился с тем, что он добыл, и, возвратясь в свои владения, утвердился в них,