истошно вопить на всю палату. Макс отскакивает от кувеза, а я беру ее на руки, пританцовываю, пока она ищет грудь. Мысленно прошу Лизу потерпеть, когда она тычется в меня носиком. Не хочу кормить при моем законном муже и ее отце. Это сродни таинству, во время которого я чувствую себя уязвимой. В такой момент рядом может быть только тот, кому я доверяю на все сто процентов. И это точно не Макс!

– Я не прощу тебе измену, – всхлипываю, активнее качая малышку, но она становится все громче. Негативная энергетика плохо на нее влияет. – Ты занимался любовью с другой! Прямо на нашей свадьбе! Я все видела…

– Так это ты была… – проводит пятерней по своей идеальной прическе, хмурит брови. Делает угрожающий шаг ко мне, но тут же отшатывается. Кричащий младенец отпугивает его, как сигнальные огни – хищника. – Забудь, это вообще ничего не значит. Как в туалет сходить. Естественные потребности организма справить. Я же с тобой воздерживался, а это вообще-то для мужчины вредно, – протягивает ладонь ко мне, касается руки и гладит холодными пальцами. – М, а ты похудела. Почти красивой стала, – отвесив сомнительный комплимент, противно ухмыляется.

– Не похудела, а родила! И не трогай меня, – дергаю плечом, отступаю и крепче прижимаю к себе дочь. – Руки мыл после туалета?

– Что? – бросает беглый взгляд на кисти, хмыкает недоуменно, сцепляет их в замок.

– Уходи! – кричу в унисон с Лизонькой. Плачем и паникуем вместе. На одной волне. – Я не хочу тебя видеть!

– Значит, развод? – цедит Макс, а я лихорадочно киваю. – Допустим… Но дочь останется со мной. Родители не позволят, чтобы наследник семьи Адовых рос непонятно где и с кем. Будешь чудить, заберем у тебя Климентию – и проваливай к деду в деревню.

– Не имеете права. Закон на стороне матери, – шмыгнув носом, воинственно вскидываю подбородок. Я свои права знаю! Благо, пары в институте не прогуливала, в отличие от «золотого мальчика» Макса.

– Закон – что дышло: куда повернул, туда и вышло, – приговаривает ехидно. – Ты же помнишь, кто мой отец?

Панически хватаю ртом воздух, в ужасе округляю глаза и не верю, что человек, который стал моим мужем, теперь так цинично и подло угрожает мне. Идеальная картинка рассыпается на части, превращаясь в труху и обнажая спрятанную под красивым фасадом гниль.

– Не ожидала от тебя… Какой же ты гад!

– Не зли меня, – пытается грозно зарычать, но его перебивает Лиза. Набирает полные легкие воздуха и выпускает его со звуковым сопровождением. Макс зажимает уши ладонями. – Успокой ее, не дает поговорить. Голова уже от нее раскалывается, – отмахивается, как от надоедливого, пищащего комара.

– Она так и будет кричать. Днем и ночью. Месяц, два, год… Долго-о, – намеренно сгущаю краски. – Тебе лучше отпустить нас и жить в свое удовольствие.

– Не могу, – тяжело вздыхает, с неподдельным страхом изучая покрасневшую Лизу. – М-да…

– Я позову врача, и тебя выгонят из палаты, – сипло произношу в перерывах между детскими криками. – Как ты вообще сюда попал!

– По копии паспорта. Кстати, оригинал отдай, – выставляет свою лапу, а я пячусь назад, боясь, что он схватит Лизоньку. – Я больше суток тебя искал. Даже деда набрал, так что он тоже в курсе твоих загонов. Приедет позже, как сможет, чтобы мозги тебе вправить.

– Что ты ему наговорил? Вы же вообще не общались никогда! На свадьбе должны были познакомиться.

– Пришлось экстренно подружиться. А также сказать ему правду о том, что ты из-под венца сбежала беременная, – пожимает плечами. – Потом родители додумались обзвонить все роддома. Киры Адовой нигде не обнаружилось, зато Пампушина нашлась в этом богом забытом месте, – окидывает помещение снисходительным взглядом.

Упираюсь поясницей в кувез, неприятно ударяюсь о его край, обреченно ойкаю.

Дверь за спиной Макса открывается – и наконец-то в палату заходит доктор. Сегодня вместо Ланской дежурит мужчина лет сорока, невысокий и полноватый, с проседью на висках и густыми серебристыми бровями, которые он мрачно сводит к переносице.

– Так, что здесь происходит? – сурово зыркает на Макса. – Вам же сказали подождать в холле. Кто вас пропустил в палату?

Вслед за врачом появляется детская медсестра, шепчет мне добродушно: «Давайте помогу и заодно осмотрю ребенка», а потом забирает Лизу. Отдаю не сразу. Мне страшно, что все здесь против меня и украдут дочь, чтобы продать ее Максу. Однако медики просто выполняют свою работу.

– Спешил к женушке любимой, извините. Уже ухожу, – ретируется к дверям бывший муж. На пороге рявкает холодно: – Короче, приеду за вами на выписку. Надо что-нибудь будет – звони. Пришлю курьером.

Выдыхаю с облегчением, однако через минуту наступает откат – и меня начинает трясти от нервов и температуры. Доктор придерживает меня за локоть, ведет к койке.

– На что жалуетесь, Пампушина? Мне передали, что вы меня звали. Давайте я вас осмотрю.

Стоит мне прилечь, как дверь опять распахивается. Вздрагиваю и устремляю испуганный взгляд в сторону входа. Дико боюсь, что вернулся Макс, но…

– Петя, – шепчу с надеждой. Надеюсь, что он не галлюцинация.

Рваным движением стряхивает тающие снежинки с головы, поправляет халат, наброшенный поверх пиджака. Куртка осталась где-то в приемной. Мечет острый, напряженный взгляд сначала на меня, потом – на Лизу, которую переодевает медсестра на пеленальном столике. Возвращается ко мне.

– Кира…

– Вы еще кто такой! – оборачивается врач.

– Муж, – невозмутимо представляется Петр, приближаясь к нам и оставляя пакеты на тумбочке.

– Был уже до вас один, – бурчит мужчина, не отвлекаясь от меня. – Хватит на сегодня. Устроили тут проходной двор! Не положено, – пальцем указывает на выход. – Выйдите!

– Пожалуйста, не прогоняйте его, – хватаю за рукав, сминаю ткань медицинского халата. – Это мой муж… самый настоящий – и он нам с дочкой сейчас очень-очень нужен, – не стесняясь, даю волю слезам.

Глава 13. Уйти, чтобы остаться

Петр

– У него папа прокуро-о-ор, – завывает Кира, мешая остывшее картофельное пюре из ресторана со своими слезами.

Придерживаю ее дрожащую руку, направляю ложку прямо в рот, заставляю съесть все ее содержимое. Глотает судорожно, облизывает искусанные губы и выдыхает с лихорадочным всхлипом. Посматривает на закрытую дверь, за которой несколько минут назад скрылись медики. Нелегко было убедить доктора оставить меня с Кирой. Упертый, как баран. Дал нам полчаса, будто у нас свидание в тюрьме, и то потому что Пампушка разревелась и вцепилась в меня мертвой хваткой.

– Да хоть папа Римский! Перед законом все равны, – цежу сквозь зубы, чтобы не пугать ребенка.

Лиза не спит – лежит в кувезе, размахивая ручками и уставившись в лампу на потолке. Протянув руку, накрываю