отчётливо почувствовала, что это прощание. Мы с Андреем безотрывно смотрели друг другу в глаза, пытаясь сказать всё то, что не вышло словами.

Прости меня. Мне очень жаль.

Я так люблю тебя, малышка.

Я тоже люблю тебя, Андрюш.

Но не так, как ты этого заслуживаешь.

Я не говорила этого вслух. Но мне кажется, он всё понял.

Утром, когда мы уже на пути домой, звонит Алёна. Она просит заехать к её родителям по дороге. Вроде бы Марина Васильевна хочет что-то передать любимому внуку.

Тяжело, когда родные так далеко. Мне тоже порой хочется видеть маму почаще.

Андрей подвозит меня к знакомому дому.

— Зайдёшь?

— Не. Сколько тебе нужно по времени?

Пожимаю плечами.

— Час или около того. Не могу же я сразу уехать. Это будет невежливо.

Андрей кивает понимающе.

— Заеду на заправку. Может быть куплю чего-нибудь в дорогу.

По привычке тянусь, чтобы поцеловать его. Но вместо губ касаюсь небритой щеки. Замираю на мгновение, прислушиваясь к ощущениям. И мне… нормально?

В доме только Марина Васильевна.

Она тепло обнимает меня.

— Иришка! Ну ты просто красотка!

Отстранившись, держит меня за плечи. С беспокойством вглядывается в моё лицо.

— У тебя всё в порядке? Ты какая-то грустная…

Привычным движением растягиваю уголки губ в улыбке.

«Конечно, у меня всё в порядке», — говорит мой рот.

«Нет», — читается в моих глазах.

— Ох, детка, — она опять обнимает меня. — Пошли. Чашечка какао тебе не помешает.

Плетусь за ней на кухню. Марина Васильевна не задаёт мне дурацких вопросов, и за это я ей очень благодарна.

Пока она хлопочет у плиты, разогревая молоко, осматриваюсь вокруг.

Здесь всё, как и прежде.

На ум неожиданно приходит воспоминание о том, как мы с Серёжей говорили на этой кухне десять… нет, девять лет назад.

Тогда всё казалось таким простым и лёгким. Вся жизнь впереди. Питер… Кто бы мог подумать, что всё сложится именно так.

— А как Серёжа? — спрашиваю, не успев как следует подумать.

Тут же теряюсь. Зачем мне это знать, Господи?

— Оо.

В тоне Марины Васильевны мне чудится скрытый смысл.

— Он в порядке?

— Да, конечно, — она ставит передо мной большую белую кружку с какао. Подвигает ближе вазочку с маршмеллоу.

— У него всё в порядке, конечно. Работает. Насколько я могу судить, всё хорошо. Он не особо посвящает меня в детали.

— Он живёт не здесь? — спрашиваю очевидное.

— Нет. Серёжа живёт один уже много лет. Ну как, один… — тянет Марина Васильевна.

Оживляюсь.

— У него есть кто-то? Что-то серьёзное?

— Ах, если бы, — мама Алёны присаживается напротив меня, подпирая рукой подбородок.

Непонимающе поднимаю брови. Она вздыхает.

— Серёжа… Он такой, как бы сказать…

— Любвеобильный? — подсказываю ей. — Непостоянный?

Я так и знала!

— Что-то вроде того. Я сбилась со счёту, честно говоря, — она посмеивается. — Иногда получается прям неудобно. Я путаюсь в именах, понимаешь…

— Да ладно? — улыбаюсь широко.

— Ага. В последний раз назвала его девушку Ритой. А она оказалась Юлей.

— И что Юля?

— Ты знаешь, нормально. Даже бровью не повела. Возможно, у них что-то и выйдет.

Она отпивает какао из своей чашки. Запах горячего шоколада, стоящий на кухне, заставляет меня счастливо жмуриться. Хорошо-то как… Как будто, дома.

— Я не лезу в его личную жизнь. Он — давно уже взрослый мальчик. Но порой мне кажется, что он всё время ищет кого-то в этих бесконечных Юлях, Рита и Машах. Ищет, и как будто не может найти.

Её слова оседают во мне странным, тягостным чувством.

— Кстати, — Марина Васильевна смотрит на часы. — Он как раз должен заехать.

— Кто? — пугаюсь.

— Серёжа. Ты торопишься? Посиди ещё, может увидитесь. Поздороваетесь.

О нет, нет, нет. Ни за что. Я не собираюсь анализировать свою реакцию, я просто знаю — лучше не надо.

Делаю печальное лицо.

— Боюсь, мне уже пора. Надо успеть до ночи. До Казани двенадцать часов.

Набираю Андрея. Он говорит, что рядом, минут десять навскидку.

Наскоро попрощавшись с Мариной Васильевной, жду свою машину на улице.

Когда рядом паркуется серебристый БМВ с низкой посадкой, я сперва не обращаю на него внимания.

В сотый раз смотрю на экран своего смартфона. Ну где ты, Андрюш?

— Ого, какие люди! Столичный бомонд в нашей глуши — это редкость, — весёлым голосом.

Ошарашенная, оборачиваюсь.

— Привет, Серёж.

— Привет, — он смотрит на меня без улыбки. Делает шаг ближе. Как всегда небрит, отросшие волосы зачёсаны назад. В целом, он выглядит прекрасно.

Неловко обнимаемся, тыкаясь друг другу то в щёку, то в подбородок.

— Какими судьбами?

— Я… Мы были неподалёку. У Егора вчера был день рождения. Егор — это сын Дашки. Моей сестры. Помнишь такую?

— Ну, конечно. Как она?

— О, прекрасно. Вышла замуж четыре года назад. Вот, родила ребёнка.

— Ого! — улыбается белозубо. — Сразу после меня?

— Ну почти, — что-то в его тоне начинает меня бесить. Невольно ловлю давно забытое ощущение.

— Ах-хах, походу я приношу удачу.

— Ага, — отвечаю нейтрально, сцепив зубы. Заметив машину Андрея, машу ему рукой.

Муж паркуется. Не выключая зажигание, выходит из авто. Непонимающе переводит взгляд с меня на Серёжу и обратно.

Представляю их друг другу.

— Андрюш, это Серёжа Алёхин. Брат Алёны. Серёжа — это Андрей, мой… муж.

Что-то непонятное мелькает в глазах Алёхина. Андрей, вежливо улыбаясь, протягивает ему ладонь. Здороваются.

— Андрюш, помоги, — киваю на сумки с гостинцами, заботливо упакованные Мариной Васильевной.

Пока Андрей грузит пакеты в багажник, поворачиваюсь к Алёхину. Говорю спокойно:

— Нам пора Серёж. Рада была увидеть.

Он молча кивает. Вижу, как дёргается его кадык.

* * *

Через пару дней мы приезжаем в Питер.

Андрей съезжает в этот же вечер. Я протестую, говоря, что это вовсе не обязательно. Это наша общая квартира. И я вполне смогу подвинуться, освободив ему немного места.

Он обнимает меня в сотый раз за вечер. Целует в лоб.

— Я. Я так не смогу, малышка. Я слишком… люблю тебя. Нужно просто сорвать пластырь.

Я плачу на его груди, когда он стоит у двери с небольшим чемоданом, который обычно берёт с собой в отпуск.

Он успокаивает меня, давая возможность излить всю ту боль, что у меня на душе сейчас.

— Я никуда не уезжаю. Мы по-прежнему будем видеться. Жить в одном городе. Я ещё надоем тебе, вот увидишь.

— Не надоешь…

Мои глаза распухли. Соль разъедает мою кожу, делая похожей на покусанную осами.

Но мне плевать. Мне так глубоко плевать.

Андрей нежно целует меня по всему лицу, собирая мои слёзы губами. В конце невесомо касается рта.

— Все будет хорошо, малышка. Вот увидишь.

Поздно вечером, сидя на подоконнике