– От бабушки я рано или поздно перееду, – ответила она наконец. – Как только это случится, я сразу поставлю тебя в известность, обещаю.

– Как великодушно с твоей стороны! – издевательским тоном провозгласил Бертрам. – И чем же, по-твоему, все это время должен заниматься я? Безропотно ждать от тебя известий? Молить Бога о том, чтобы он поскорее образумил тебя и послал вам с ребеночком подходящее жилье?

Дебора фыркнула.

– Неужели ты сам не придумаешь, чем тебе заняться? Играй в гольф, ходи на вечеринки, встречайся с друзьями.

– Спасибо за совет! – раздраженно воскликнул Бертрам. – К сожалению, я не смогу им воспользоваться. В данный момент меня не интересуют ни вечеринки, ни друзья. Все, о чем я в состоянии думать, так это о судьбе нашего будущего ребенка, и не понимаю, почему ты считаешь себя вправе решать ее без моего участия!

– Я вовсе не считаю, что вправе решать судьбу нашего ребенка без твоего участия, – с завидным спокойствием ответила Дебора.

В отличие от разъяренного Бертрама она вела себя сдержанно и невозмутимо. Настолько невозмутимо, что смогла, повинуясь силе привычки, поправить ему галстук. В прошлом такое часто случалось: перед ответственными мероприятиями он всегда просил ее окинуть его критичным взглядом.

Вот только сейчас, занимаясь столь незатейливым и столь привычным делом, она испытывала странное волнение. Наверное, потому, что теперь не могла смотреть на Бертрама просто как на босса, просто как на любимого мужчину. Он был отцом ее будущего ребенка. И человеком, настаивающим на том, чтобы они поженились, чтобы жили вместе. А ей хотелось большего...

–У тебя в квартире лежат вещи, которые мы купили для малыша, – так же спокойно и рассудительно сказала она, убирая руки от галстука Бертрама и откидываясь на спинку стула. – Мы вместе выбирали их. На этой неделе вдвоем пойдем к моему врачу. Что еще тебе нужно?

Бертрам выпрямился.

– А на занятия для будущих родителей ты согласна брать меня с собой?

– Конечно, согласна, – ответила Дебора. Она была готова пойти на любые уступки, лишь бы заставить его отказаться от бредовой идеи сделать ее своей женой. – Как только узнаю расписание, сразу же сообщу его тебе. – Она улыбнулась и посмотрела в его глаза. И заметила в них нечто странное, нечто незнакомое и бередящее душу. – Берт...

Постепенно улыбка исчезла с ее губ.

– Берт, что-то не в порядке? Ты волнуешься из-за предстоящих переговоров? Клиенты, конечно, довольно важные, но, думаю, тебе удастся с ними поладить. Мы предлагаем товар высочайшего качества, причем...

Бертрам жестом попросил свою помощницу замолчать.

– Дебби, мои тревоги никак не связаны с предстоящими переговорами, уверяю тебя.

Он подошел к висящему на стене зеркалу и окинул себя недовольным взглядом.

– Пожалуй, мне следует выпить крепкого кофе и привести себя в порядок. В таком виде появляться перед потенциальными заказчиками недопустимо.

– Это точно, – подтвердила Дебора. – Наверное, будет лучше, если ты наденешь другой костюм. У тебя в шкафу всегда висел запасной.

– Он и сейчас висит, и я его надену, – согласился Бертрам, приглаживая рукой волосы. – Кстати, а ты собираешься присутствовать на переговорах?

Дебора наморщила нос.

– Признаюсь честно, не хотела бы.

– Ладно, я вызову тебя, если посчитаю нужным.

С этими словами он вышел из кабинета, бесшумно закрыв за собою дверь.

Дебора опустила голову. Ее глаза неприятно жгло, все тело гудело, словно после утомительного физического труда, – проведенная без сна ночь давала о себе знать. Ей вдруг ужасно захотелось есть. Я бы не отказалась сейчас от блинчиков с нугой, подумала она, и ее чувство голода мгновенно усилилось...

Через полчаса, когда встреча Бертрама с клиентами уже началась, Дебора вышла из кабинета, спустилась вниз и, купив в буфете порцию блинчиков и чашку чаю, вернулась вместе с ними обратно. Странно, думала она, раньше я никогда не любила ни нугу, ни то, что готовят из теста, а теперь уплетаю за обе щеки. Очень странно.

На тарелке оставался всего один блинчик, когда позвонил Бертрам и попросил принести еще кое-какие документы.

Деборе было весьма любопытно взглянуть на гостей. По их виду она сразу определила бы, намерены они заказывать в «Сноу Уайт» товар или нет и на какой стадии находятся переговоры. Поэтому тут же, промокнув губы салфеткой и взяв все необходимые бумаги, вышла в коридор и торопливо зашагала к кабинету генерального директора.

– Познакомьтесь, господа, это моя личная помощница по коммерческой части Дебора Кортленд. Незаменимая помощница, – представил ее Бертрам, как только она вошла и приблизилась к его столу. – Между прочим, именно она предложила начать производить на нашем предприятии пасту, обогащенную растворимыми солями кальция.

Гости одобрительно закивали, их лица расплылись в улыбках.

– Вам просто повезло, мистер Хэндли! – воскликнул один из них, мужчина лет сорока с холеным лицом и намечающейся лысиной. – Ваша помощница не только умна, но еще и очаровательна.

Польщенная Дебора, ответила ему милой улыбкой.

– Дебора, расскажи, пожалуйста, нашим гостям, чем «Хэлси» будет отличаться от всех предыдущих паст, – попросил Бертрам.

– С удовольствием, – ответила Дебора и заговорила о новом продукте. Но вскоре, наверное, из-за того, что в кабинете было накурено, ощутила страшный приступ тошноты и испуганно замолчала.

Присутствующие уставились на нее с недоумением и беспокойством. Буквально через несколько секунд их очертания стали расплываться перед ее глазами. Охваченная паникой, Дебора повернулась к двери. Ей казалось, что до нее придется пройти невероятно длинный и мучительный путь.

Еще немного, и ты опозоришь свою фирму, подсказал ей внутренний голос.

И она, словно подстегнутая, рванула к выходу, прижимая ладони ко рту. Тошнота подступала к горлу. К счастью, в коридоре ей не встретился ни один человек.

Но едва она вбежала в туалет и склонилась над раковиной, как за ее спиной послышался шум открывающейся двери и чьи-то быстрые шаги. Не желая объясняться с кем бы то ни было из сотрудников, она невероятным усилием выпрямилась... И в это мгновение ощутила на своей талии сильные руки Бертрама.

– Как ты? – заботливо спросил он.

– Нормально, – выдавила из себя Дебора, чувствуя, что сдерживаться больше не в силах. Ее вырвало прямо на дорогие итальянские ботинки Бертрама.

– Дорогая, нам надо пожениться, слышишь? – сказал он. – Ты согласна?

Из ее глаз безудержным потоком хлынули слезы. Она сознавала только, что достигла какого-то предела, что пребывает в истеричном, неконтролируемом состоянии.

Лишь Бертрам Хэндли был способен на подобное: стоя в дамской уборной в испачканных помощницей ботинках, держать ее за талию и при этом, еще в который раз настойчиво спрашивать, выйдет ли она за него замуж. Только Бертрам Хэндли мог использовать любую ситуацию для достижения своей цели. И Дебора любила, безумно любила в нем это невиданное упорство, с каждым днем все больше и больше.