чтобы писать, выплескивают эмоции, стараются в меру сил и не стремятся к росту. А еще среди этих авторов есть дети, которые делают первые шаги в литературе. И все они молодцы хотя бы потому, что творчество — прежде всего про свободу и радость. Для одних фанфики становятся ступенькой в большой книжный мир, а для других — гамаком для отдыха. Тексты могут проседать с точки зрения мастерства, но все они достойны уважения. В них много искренности, и те, для кого они написаны, — фанаты тех же вселенных или людей — с удовольствием их читают.

Недавно я обнаружила интересную вещь: целых четыре моих любимых автора из тех, с кем я знакома и чьим мастерством (в частности, умением писать разным языком, с разной плотностью и ритмикой текста) особенно восхищаюсь, создают как романы и повести, так и фанфикшен. И во всех их работах общим остается одно — неизменно высокий уровень. В них полная гармония формы и содержания.

Еще когда я сама активно писала фанфикшен, поняла, что ценна в нем не только возможность пожить в любимой вселенной, найти ответы на вопросы, которых не дал автор, и порадоваться дополнительным сценкам, раскрывающим героев. Для того, кто стремится к развитию, одна из самых классных вещей здесь — постоянная стилистическая перезагрузка.

Повторю важное: качественный фанфик всегда подражает оригиналу или (если речь о тексте не по книге) хотя бы придерживается его духа, передавая его с помощью литературных средств. Далеко не все поверят в историю Онегина, рассказанную в стиле «Сумерек»: здесь правильнее, если уж не хочется писать стихи, вспомнить язык «Повестей Белкина» или «Капитанской дочки». От текста по «Оливеру Твисту» или «Войне и миру» требуются соответствующие слог, синтаксис и набор тропов. Если мы пишем что-то по Тарантино, у нас есть определенная планка в отношении как динамики всевозможного «пиф-паф», так и хлестких, ярких, циничных диалогов. Ныряя в историю Джека Воробья, мы научимся юмору и парадоксам; погружаясь в злоключения героев Кафки, набьем руку на сюрреалистических элементах.

А когда фанфикшен вдруг надоедает, мы обнаруживаем интересное: все эти выученные на «несерьезных» работах приемы и схемы можно использовать уже в создании собственных книг. И вот нам по плечу и любовный или эпический роман в стилистике XIX века, и бодрый янг-эдалт, где один герой острит лучше другого, и глубокая лиричная проза о современной Москве, и «что-нибудь такое про Китай».

Так что, если вам хочется набить руку на разных стилях и ваших проектов для этого мало, «фантики» — хорошая вещь! Собирайте побольше, и они вас порадуют.

Растрепанный сюжет

Пришло время вспомнить коварную правду: шлифовка стиля и зверское убийство логических нестыковок[17] — лишь второй этап саморедактуры. Начинается она все же не с них, а с того, что мы орлиным взглядом окидываем готовый сюжет. И бывает, что какие-то его детали при чтении смущают и расстраивают нас куда больше, чем слог.

Несомненно, проблемы содержания значительно проще отследить и проанализировать, если форма не страдает (повторюсь, именно поэтому стилевой раздел в книге предваряет сюжетный: не найдя своего голоса, мы вообще не расскажем историю). И все же шлифовать эту самую форму нужно лишь после того, как вас покинет тревожное ощущение: «С моим сюжетом что-то не так».

Это «не так» лежит порой очень глубоко; нащупать его, обозначить и тем более выправить сложно. Нам приходится работать глобально: и аналитиком, и психологом, и детективом, и географом, и политтехнологом, и кем только не. Это значит: докручивать гайки в конфликтах, прояснять мутноватые мотивы, а что-то и добавлять, потому что кто-то из героев, возможно, катастрофически непонятен или мир выстроен недостаточно логично. Иногда, наоборот, приходится вырезать любовно написанные сцены и диалоги, однако мой опыт показывает, что это отчаянная мера, годная разве что против смысловых повторов. Можно относиться к нему по-разному, но за десять лет работы с текстами, своими и чужими, я неоднократно убеждалась: подсознание намного умнее нас, а «первые мысли» нередко действительно самые верные. Порой, задумываясь и начиная агрессивно резать текст, мы убиваем отличные идеи и образы, сушим мотивации, выбираем неверные пути и рушим эмоциональные связи с героями, как читательские, так и свои. Именно поэтому говорить о хирургии как о панацее мы почти не будем — только как о полезном элементе в целом комплексе редакторских мер.

Вообще выявить список универсальных ошибок, от исправления которых «сюжет станет лучше», сложно. Построение конфликтов, работа с героями — вещи субъективные, и нередко персонажей одной и той же книги часть читателей обожает, а другая — считает картонными. То же касается финалов, которые одним кажутся слитыми, а другим — сильными и мудрыми; интриги, которая для одних прозрачна с первой страницы, а других мучает до развязки; и, конечно, мотиваций, которые для одних здравы, для других — надуманны, а для третьих — вовсе отсутствуют. И даже отточенные литературные техники не станут гарантированной палочкой-выручалочкой. Они отличные помощники и ориентиры, но теория может расходиться с практикой, а каждая жизнь, в том числе проживаемая персонажем, индивидуальна. Как и опыт каждого читателя: как бы вы ни старались, кто-то все равно не поверит вашему тексту и поставит жирную двойку на «Лайвлибе» или напишет ругательный отзыв. И это его право. А вот постараться, чтобы сюжет безоговорочно нравился вам самому, все равно нужно, верно?

Начну, пожалуй, с главного для моих коллег-редакторов: все вопросы сюжета мы прорабатываем только в диалоге с автором. Тому, кто исправляет такие вещи по собственному вкусу, навязывает свое мнение или, не дай бог, с интонацией Станиславского бросается фразами вроде «Я не верю вашим героям», автор всегда должен уметь сказать «нет», приведя аргументы. Если редактор не готов к дискуссиям, скуп на объяснения или подает свою позицию некорректно (читайте: грубит, острит, использует пассивную агрессию, напоминая, сколько всего для вас сделал, а вы, а вы…), в голове должен зазвенеть тревожный звоночек. Это уже не здоровая командная работа ради создания хорошего проекта, это психологическое давление, которое рано или поздно повредит вам обоим. Ну или только вам, если вы сами редактируете свою книгу и ведете диалог с собой. Внутренний Критик тоже может стать беспощадным.

Вообще все, что с сюжетом книги делает редактор (или вы), должно начинаться с осознанных вопросов: «почему А. поступил так?», «что навело Д. на эти мысли?», «почему К. устранился из ключевого конфликта, если изначально все держалось на нем?», «на что работает этот эпизод?» И только если ответа у вас нет — или он вызывает вопросы у