— Не думаю! — возразила маркиза, пригвоздив Лемерсье к месту взглядом через лорнет. — У меня, знаете ли, есть некоторый опыт общения с людьми, и я неплохо разбираюсь в человеческой природе!

— Кроме того, — заметил Альдо, — мы могли бы предложить ей определенное возмещение, чтобы подсластить пилюлю! Ведь все вместе мы способны собрать кругленькую сумму, не так ли? Со своей стороны, я готов способствовать…

— Вы шутите! — усмехнулся профессор. — Конечно, вы настоящий Крез, но ко мне это не относится. Я беден, как крыса с помойки.

— Я всегда считал, что крысы с помойки процветают, — сказал Кроуфорд, взгляд которого загорелся лукавым огнем. — У них ни в чем нет недостатка, и они очень упитанные.

— Какой ужас! — воскликнула леди Мендл. — Вам следовало сослаться на Иова, профессор! По крайней мере, это всем известный персонаж… А предложение князя Морозини я поддерживаю и готова участвовать…

— Кстати! А есть ли другие члены семьи? — спросил Оливье де Мальдан.

— Девушка утверждает, что родственников у нее нет, — сообщил Лемерсье. — Кроме одного двоюродного или же троюродного брата. Она не видела его много лет и не знает, жив ли он… В данном случае нас это не должно интересовать: он, кажется, внучатый племянник дедушки, сын его сестры, что не дает ему права голоса в настоящих обстоятельствах.

— К тому же искать его сейчас бесполезно, — решительно сказала маркиза де Соммьер, — ведь время поджимает. Я предлагаю позвонить мадемуазель Отье и спросить, сможет ли она принять через полчаса комиссара Лемерсье, лорда Кроуфорда и меня. Правда, я не член комитета, но, надеюсь, никто из вас не против? План-Крепен, возьмите это приспособление и позвоните девушке, — добавила она, получив всеобщее одобрение.

Возразил один лишь Альдо:

— А почему не я?

— Потому что твое присутствие представляется мне нежелательным. Ты уверен, что несчастной девушке будет приятно увидеть тебя после того, что произошло?

Через пару минут трое доверенных лиц комитета погрузились в машину комиссара, оставив прочих членов на попечение Мари-Анжелин, которая воспользовалась этим, чтобы обсудить пресловутый вечерний прием в Трианоне, намеченный на следующую неделю. Откровенно говоря, никто не знал, как с этим быть…

Ожидание было недолгим: через полчаса делегация вернулась с искомым разрешением.

— Мадемуазель Отье согласилась сразу, — сказала маркиза, пока племянник помогал ей снять просторную бархатную накидку. — Бедная малышка! Это и в самом деле очень милая девочка… Благодарение Богу, она не обязана участвовать в этой тягостной процедуре, поскольку никогда не видела покойную, разве что на портрете. Однако она намерена присутствовать!

— Через двадцать лет мало что осталось для опознания, — проворчал Альдо, который не мог смириться с тем, что он отошел на второй план.

На следующий день ближе к вечеру все общество собралось на кладбище Нотр-Дам, после двух часов закрытом для посетителей. Погода стояла ужасная, и хотя был май месяц, создавалось впечатление, что уже наступила осень. И крайне неприятная осень. Шел проливной дождь, пронзительный порывистый ветер швырял капли воды в лицо. На улицах было совсем немного народу, когда те, кому предстояло присутствовать при печальной церемонии, начали потихоньку собираться у решетки, под тентом которой дежурил сторож. Дело было тайным, и ни один журналист, к счастью, не пронюхал о нем. Их штаб-квартира располагалась у Сент-Антуанских ворот, через которые публика проходила к Деревушке и Трианонам. Некоторые держали под прицелом гостиницу, но бдительная администрация присматривала за ними и старалась держать в отдалении от холла, чтобы они не докучали клиентам. Поэтому журналистская братия либо собиралась в баре, либо торчала на Королевском бульваре. Альдо и Мари-Анжелин отправились на место сбора пешком, покинув отель через служебный выход. В непромокаемых плащах, под зонтом, они ничем не отличались от служителей гостиницы. Тетушке Амели строго было предписано оставаться в номере.

Все потянулись к приземистому строению, напоминающему сарай и примыкающему к домику сторожа. Там стояли козлы, освещенные светом ацетиленовой лампы, отбрасывающей зловещие отблески. Недавние жертвы версальского правосудия сразу увидели Каролин Отье, стоявшую рядом с комиссаром и походившую на призрак в своем черном пальто и низко надвинутой шляпке, которая почти полностью скрывала ее лицо. Она была необыкновенно бледна. Заметив, что девушку бьет дрожь, Мари-Анжелин подошла к ней и крепко взяла за руку. Каролина отблагодарила ее подобием улыбки.

Сразу после закрытия кладбища, как только разошлись последние посетители, могильщики принялись за работу. Промокшие до нитки, они вошли в сарай, неся тяжелый гроб, запачканный землей, но, судя по всему, достойно вынесший испытание временем. Поставив гроб на козлы, они по знаку Лемерсье стали отвинчивать проржавевшие болты, что удавалось им не без труда.

Альдо отвел глаза. Ему всегда было тягостно смотреть на то, как мертвец возвращается из земли в мир живых, но сегодня все казалось особенно гнетущим. Он вспоминал ночь в Богемии, когда они с Адальбером раскопали в чаще леса заброшенную могилу, чтобы вынуть из нее одну из самых злокозненных драгоценностей и вернуть усопшему покой. Тогда природа словно окутала их своим непроницаемым безмолвием. Возможно, поэтому сегодняшнее испытание, в присутствии определенного количества свидетелей, нервировало его куда больше. Он потихоньку огляделся, и его взгляд задержался на Каролин. Она в ужасе прижималась к мадемуазель дю План-Крепен, не могла без дрожи взглянуть, на старый гроб и крепко сжимала руку своей спутницы. С ее стороны было сущим идиотизмом приходить сюда, пусть даже она — единственная родственница покойной дамы. Лемерсье, стоявший рядом с ней, казалось бы, дремал, но на самом деле из-под тяжелых век он пристально следил за ходом работы. Массивный и бесстрастный Кроуфорд делал вид, что все происходящее его совершенно не интересует. Он спокойно курил сигарету, и Морозини тут же последовал его примеру. Генерал де Вернуа бросил на него негодующий взгляд, что заставило Оливье де Мальдана усмехнуться. За время своей уже достаточно долгой карьеры дипломат, вероятно, неоднократно присутствовал при подобных церемониях. Альдо подумал о том, что этот человек ему симпатичен. Возможно, потому, что они слегка походили друг на друга. Оба небрежно-элегантные, не склонные драматизировать неприятные события и придавать им слишком большое значение. Один только профессор Понан-Сен-Жермен был целиком поглощен зрелищем: несомненно, он сгорал от нетерпения и постоянно потирал руки, вытягивая свою длинную шею из воротника со срезанными углами, что делало его похожим на грифа, высматривающего добычу.

Болты никак не удавалось отвинтить… Время шло. Чтобы избавиться от неприятных впечатлений, Альдо мысленно воззвал к жене. Должно быть, она думала, что он порхает по ярко освещенной гостиной, целуя ручку дамам и беседуя с каким-нибудь важным лицом. Или же ужинает в роскошном ресторане вместе с Адальбером. Ей не могло прийти в голову, что у него мерзнут ноги — в проклятом сарае было холодно! — в ожидании, когда же наконец могильщики откроют гроб! Впрочем, скорее всего она ни о чём подобном не думала, если маленькому Марко хоть что-то понадобилось…