тому, что он говорит, со всей серьезностью. — Это не просто культ, это тщательное изучение истории, фактов, включая поездки по разным странам и сбор информации по крупицам. И конечно вполне академическое изучение свойств драконьей крови, природы драконьей магии, поведения и много другого.

— Поведения?

— Если хотите более точный термин, то психологии.

— И как?

— Вы сейчас про что, господин Райнер-Наэр?

— Насколько мой психологический портрет соответствует вашим представлениям о драконах? — спросил я совсем развеселившись.

— Весьма соответствует, кроме одного. Мы эту особенность специально скорректировали.

— Скорректировали моё поведение? — я нахмурился. — Каким образом?

— Думаю, вы догадываетесь, — Карлфрид позволил себе легкую улыбку. — В результате вам не сложно расставаться с золотом и деньгами.

Я миг соображал. В голову мне пришло воспоминание об одном моем сне о прошлом.

— Так, погодите. Только не говорите мне, что Маделиф тоже одна из вас. Я вспомнил как она что-то такое пыталась донести до моей тетушки, чтобы я не был алчным.

— Маделиф в курсе про культ. Я пытался привлечь ее, но она была непреклонна. Впрочем, книгами, которые написали наши маги, она заинтересовалась и даже кое-что попробовала на практике.

Я закрыл лицо ладонью. Карлфрид после этого смолк.

— Вижу, вам все не нравится, — помолчав с минуту, сказал он.

— Мне очень понравится, если вы вдруг внезапно найдете мне рецепт, как противостоять тому аэрозолю, что применял Чистослав. Но если вы вдруг сейчас скажете, что он позаимствовал усыпляющий рецепт у магов культа, я даже не знаю, что я с вами всеми сделаю.

По бледному лицу Карлфрида пошли красные пятна.

— Никто бы Чистославу ничего подобного не дал. И я, разумеется, тоже.

— Однако, до этого вы же вполне выполняли все его приказы, — не так ли?

— Я только наблюдал, не более. Сперва за магам Фризии. Это Чистослава вообще не интересовало, до тех пор, пока Маделиф не нашла вас. Тогда он попросил тщательно следить за тем что с вами происходит.

— Почему Чистослав сразу не решил «прибрать» меня для Богемии, как только узнал обо «драконе»?

— В младшем возрасте у вас была не такая сильная кровь. И было не ясно, что произойдет с ней дальше, учитывая эксперименты вашего отца… Все ждали вашего совершеннолетия.

Я пристально смотрел на Карлфрида, припомнив еще кое-что.

— Глава австрийской Гильдии упоминал про пещеру, в которой меня нашли. Вы ведь тоже там находились?

Карлфрид ожидаемо моментально отвел взгляд. Я помрачнел.

— И что там было?

— Вы уверены, что хотите знать?

— Примерно догадываюсь, что вы там увидели, поскольку господин Фридемар Дагоберт до сих пор этим сильно впечатлен. Говорите уже.

Карлфрид выдохнул, собираясь с духом.

— Мы нашли там маленького мальчика, сидящего на зачарованной цепи. А вокруг… Вокруг были горы скелетов. Ваш отец приводил к пещеру людей и заставлял вас их убивать с помощью драконьей магии, сжигая или насылая проклятия. Или…

Карлфрид смолк.

— Или?

— Или подчиняя их волю. Тогда люди делали все, что вы им велели. Дрались друг с другом или сами себя убивали.

Я молча смотрел на Карлфрида и он наконец отважился на меня поднять взгляд.

— Любой другой на вашем месте, человек или маг, повредился бы разумом. Но не вы, — сказал он. — С другой стороны, я рад, что вы ничего этого не помните.

— При таком раскладе, я удивлен, что меня тогда не убили, — произнес я.

— Вас сочли уникальным и решили попробовать вас изменить. Особенно на этом настаивала Маделиф, прочитавшая те книги о драконах, что я ей давал.

Я не сводил с Карлфрида взгляда.

— Скажите, это ведь вы его убили. Моего отца. Той молнией, когда он кинулся на меня с ножом. Не простили ему.

Карлфрид побледнел.

— Такое простить невозможно: то что он сделал с вами, как с вами обращался. Вы не будете мстить?

— Не буду.

— Спасибо, господин Райнер-Наэр.

Карлфрид благодарно кивнул.

— Что думаете насчет Чистослава Черного? — спросил я.

— Я теперь враг для него, как и он для меня. После того, как вы его едва не поджарили, он, без сомнений, сбежал в Богемию. Скорее всего Объединенный Совет лишит Богемию права голоса. Ну и дипломатические отношения между землями произошедшее нарушит. Но вы же не думаете отправляться за ним в Богемию?

— Точно не сейчас. Надо разбираться с проклятиями. Можете идти к себе, Карлфрид. О вашей связи с Богемией никому не скажу.

— Спасибо, господин Райнер-Наэр, Карлфрид поднялся и, поклонившись, вышел.

Я поглядел на Финбарра, который давно расправился с завтраком и, пригревшись в кресле, дремал.

— Барри, пойдем, — я растормошил его.

— Мы же всю ночь не спали. Может отдохнем все-таки? — пробурчал он недовольно.

— Как только я разберусь с проклятием на Хайдельберге. После всего случившегося, что-то даже спать расхотелось.

Мы вернулись в библиотеку. Адельман все также спал. Рядом сидела Маделиф и виду нее был крайне усталый. Она поглядела на нас с Финбарром, словно не ожидала увидеть.

— Господин Прегиль сказал, что вы пошли спать.

— Да что-то после всего произошедшего не спится, — отозвался я. — Как вы и Ульрих?

— Держусь. Ульрих без изменений, судя по всему, состояние стабильное.

Я кивнул.

— Я тут сделал кое-что, Эгихард, — продолжила Мадлиф и протянула мне маленькую коробочку.

Я раскрыл и с изумлением поглядел на нее.

— То, что ты просил, — Маделиф чуть улыбнулась. — Подойдет в таком виде?

— Да, спасибо. Лучшего, пожалуй, придумать было невозможно.

В коробочке лежали платиновые запонки с раухтопазами. В камнях я сразу разглядел магию — те самые маячки на усыпляющий аэрозоль.

— Чем сильнее концентрация, тем сильнее разгорается внутри камня золотой огонек, — пояснила Маделиф. — Со стороны никто не заметит. Огонек примут всего лишь за отсветы на гранях.

Я сменил запонки на рубашке на новые.

— Надо бы проверить, как работает, — заметила волшебница.

— Этим моя тетя обещала заняться. Когда я домой вернусь. Но пока, надо все же разобраться с проклятием. Если с Ульрихом все так же, думаю, вы можете идти спать.

— Я все же останусь, на всякий случай. Финбарр, кстати, теперь может идти спать, — она с улыбкой взглянула на моего кузена, который уже не в силах был сдержать зевки.

— Можно, Харди?