Демон навис над своим собеседником.

– Я. Сейчас. Говорю. О другом, – отчеканил он. – Она – моя собственность. Я ее сюда притащил. И я ею владею. Ты не смог. Поэтому что с ней делать, буду решать я. А ты, похоже, совсем растерял чувство самосохранения, раз решил портить то, что принадлежит мне. Я разрешил ее проверить. А не убить.

Он медленно надвигался на собеседника.

Риэль смотрел в горящие желтые глаза, запрокинув голову, но не отступал и не предпринимал попыток защититься.

– Ты как-то подозрительно сильно о ней беспокоишься… – начал спокойно ангел, но его оппонент рявкнул:

– Я беспокоюсь не о ней! А о тебе. Потому что ты посмел распоряжаться тем, что принадлежит мне.

– Амон, ты теряешь контроль… – В голосе темноволосого юноши впервые зазвучали тревожные нотки.

– Я теряю терпение, – прорычал демон и сделал шаг назад.

Однако желтый огонь в глазах погас, и глянцевая чернота перестала подступать к лицу, становившемуся попеременно то человеческим, то демоническим.

Только сейчас девушка заметила, что ангел напряжен, словно перед битвой.

– Я не понимаю…

Хозяин Кассандры устало провел рукой по волосам:

– Риэль, ты очень туго соображаешь. Она моя. Когда ей умереть – решу я. Еще раз подвергнешь опасности то, что мне принадлежит: эту девку, или мою лошадь, или еще что-то мое – убью. Или уничтожу твое родовое гнездо. Сможешь выбрать.

– Я понял, – последовал ответ.

– Очень надеюсь. Так как мне бы не хотелось заканчивать нашу дружбу столь трагично.

Конфликт словно был улажен. Во всяком случае, оба собеседника заметно расслабились, выплеснув один – ярость, другой – сомнения.

– В ней нет магии, – напомнил Риэль.

– Магия будет, – пообещал демон.

– Откуда такая уверенность? Ты понимаешь, что поставлено на карту?

– Мне плевать.

Ангел закатил глаза, досадуя на то, что принадлежит к другой расе и не в силах понять логику друга.

– А мне нет, – жестко сказал он. – В случае, если она – та самая, мир очень сильно изменится. И мы, те, кто привел ее, снимем сливки. Мы, а не кто-то еще. Надо использовать шанс, и мы это сделаем. Вот только если ты ошибся, и мы тащим в столицу пустышку, ничего нам не светит. Есть еще претендентки. И испытания, которым их подвергнут, будут смертельными, так скажи, что она может противопоставить, например, магии? Или мечу. Свои слезы? Нас осмеют!

– Мы? Нас? Ты о чем, ангелок? – удивился Амон. – Никаких «мы». И сливки ты снимать не будешь, уж поверь.

– Но…

– Вечно вы ищете выгоду. Запомни: меня не волнует то, как изменится мир, – для меня он останется прежним. А насчет магии… – демон вкрадчиво закончил: – Она солгала. Магия в ней появится… позже. Поэтому не смей даже близко к ней подходить со своими проверками. Крылья оторву.

Риэль промолчал.

– Я предупредил. – Амон развернулся и хотел уже идти прочь, но друг удержал его за плечо.

Демон застыл, не поворачиваясь.

– Амон. Она ничего не умеет. Она умрет.

– Я буду ее учить. – Он дернул плечом, сбрасывая его руку.

– Давай смотреть правде в глаза: она вряд ли переживет твои уроки, – продолжал гнуть свою линию Риэль.

– Может, и не переживет, – равнодушно сказал Амон. – Но учить ее все равно буду я. Так, как посчитаю нужным. Ты не волнуйся. У меня было немало рабов. Все они умирали. Я ни одного не оплакивал.

Сказав так, он не спеша направился к месту стоянки.

Ангел пожал плечами и некоторое время стоял, обдумывая услышанное. Он не был ни удивлен, ни возмущен, ни обижен. Просто анализировал то, что случилось.

И только Кассандра сидела, съежившись за колючим кустом, и с силой зажимала себе рот, чтобы сдержать рвущийся из горла крик. По побелевшим пальцам медленно текли тяжелые обжигающие слезы. Когда собеседники разошлись, девушка выбралась из своего укрытия и побрела в противоположную от разбитого лагеря сторону.

Ей нельзя было выйти к костру – Амон сразу поймет, что она подслушала, прочтет ее мысли. Он сейчас их не слышал, наверное, только потому, что от тошнотворного ужаса девушка не могла думать. Оглушенная, потерянная, она шла и шла, а потом побежала. Ветки хлестали по лицу, пару раз она упала, споткнувшись о какие-то коряги, но так и не смогла издать ни звука.

* * *

Постепенно глухое отчаяние отступало, и сквозь мягкий шелест листвы девушка услышала странный и неуместный здесь звук – нежный свист.

Кэсс вскинула голову и встретилась взглядом с обладателем самых больших и самых красивых глаз, какие ей доводилось когда-либо видеть. Огромные, янтарные, опушенные густыми ресницами, с озорными золотистыми искорками, вспыхивающими в глубине. Кэсс откинулась назад и едва сдержала изумленный крик: напротив нее стояло что-то пушистое, рыжее и… совершенно круглое.

Мохнатый колобок размером с упитанную кошку моргнул еще раз и снова засвистел. На этот раз его свист стал переливчатым, в нем будто бы проступала мелодия… Девушка, не осознавая, что делает, стала легонько раскачиваться из стороны в сторону под неуловимый и еще не совсем проступивший в свисте мотив. Глазастик подпрыгнул и отскочил чуть назад, а потом закружился вокруг своей оси. Кэсс завороженно смотрела, не в силах отвести взгляд.

Рыжик как будто стал выше и начал утрачивать сходство с колобком. Он кружился и кружился над зеленой травой, и воздух вокруг него осыпался радостными искрами. Хотелось смеяться, хотелось поймать его, взять в руки, приласкать. Почему-то казалось, что на ощупь он теплый и бархатисто-нежный.

Кэсс вытерла лицо испачканными ладонями и нерешительно поднялась на ноги. Можно ли ей, такой грязной, зареванной и уставшей, даже мечтать о том, чтобы прикоснуться к этому чуду? Но чем дольше она любовалась беспечным кружением пушистого колобка, тем меньше ее заботили какие бы то ни было проблемы. Все мысли вымело из головы, девушка глядела со смутным ожиданием. Ослепительно-радостное существо застыло. Покачалось из стороны в сторону, словно мячик. Замерло. Еще покружилось. И снова замерло, но все это – не переставая свистеть. Беглянка неуверенно улыбнулась и тоже покружилась. Золотистый мячик радостно подпрыгнул, и его ликующий свист стал еще больше похож на мелодию.

Рыжик снова повращался, переворачиваясь в воздухе, и сделался еще выше. Кассандра попыталась повторить его прыжок, но поняла, что не сможет двигаться так же грациозно в тяжелых грубых башмаках. Поспешно скинув громоздкую обувь и не имея больше сил противиться мелодии, рабыня Амона закружилась.

На поляну наползал туман, в его мягких волнах золотистый глазастик менял очертания, приближаясь к танцующей. Та улыбалась, призывно манила его руками и наконец счастливо рассмеялась. Постепенно в ее пляске становилось все больше и больше исступленности. Последние тревожные мысли вылетели из головы, девушкой владело только одно желание – танцевать, танцевать, танцевать. Пока хватит сил, дыхания и музыки, пока ноги не подкосятся от усталости… Пушистик подпрыгивал и искрился рядом и с каждым новым движением становился все выше и тоньше.