– Ну, насчет прически мы договорились, – сказала она. – Ну и скидочку вам сделаю как постоянной клиентке.

Евгения Витальевна сидела в домашнем халатике, закинув ногу на ногу. Петр стоял у плиты и резал баранину кусочками примерно три на три сантиметра. На талию он повязал фартук. На голову косынку на манер банданы. В воздухе отчетливо пахло фарсом.

– Ты чего сидишь? – спросил он, помахивая в воздухе ножом. – Могла бы морковку потереть и чеснок почистить.

Евгения Витальевна сложила руки на груди. Петр повернулся к ней и прищурился.

– У нас разделение труда, – сказала она. – Я тебе кров, работу и свободу, ты все остальное.

Петр подбросил нож. Нож сделал пируэт и вонзился в деревянную разделочную доску.

– И унитаз чистить тоже я буду? – спросил он.

– Я выдам тебе резиновые перчатки.

На ее лице, совершенно обыкновенном, обрамленном волосами совершенно обычного русого цвета, подстриженными самым обычным и ничем не примечательным каре, появилась довольная улыбка. Через секунду она уже лежала на полу с выпученными глазами, придавленная коленом.

– Морковку и чеснок, – сказал Петр. – Порезать мелкими кубиками.

– Ни за что, – ответила Евгения, – я тебя не для этого завела.

– Гав, – сказал Петр, сильнее придавив Евгению Витальевну коленом к полу.

– Ногу убери, – сказала она, с трудом переводя дух и протягивая вперед ладонь.

– Нет, – сказал он.

Мусорное ведро, которое Евгения ухватила пальцами за ручку, прочертило в воздухе дугу и смачно приземлилось Петру точно в ухо. Посыпался мусор, зазвенела пустая банка из-под оливок, пакет из-под сока весело запрыгал по полу. Петр поймал руку Евгении, зажал, хрустнув ее суставами, а второй рукой снял с головы бандану. Через минуту Евгения Витальевна была надежно связана.

– А теперь обсудим, кто и что будет делать в нашей псевдосемье, – сказал Петр, вытаскивая из разделочной доски нож и присаживаясь рядом с Евгенией на корточки.

Они попали в жестокую пробку и стояли там уже полчаса.

– Лиза, где вы, у вас все в порядке? – спросила Марина в трубку. – Мы едем к вам.

– Что мне делать? – в панике говорила Лиза. – Куда мне идти, мне страшно оставаться дома! Кто-то звонил в дверной звонок. Такое впечатление, что кто-то стоит на лестнице у двери.

Ее голос был тихим и сдавленным, как будто она где-то скорчилась, спряталась, забилась под шкаф или залезла под кровать.

– Оставайтесь дома, мы едем, – сказала Марина. – Пробка. Будем через час.

– Может, ей вызвать милицию? – спросила Марина Диму.

– Не надо, – покачал он головой, – скорее всего, там никого нет, у нее просто нервы. Лиза же художник, чувствительная натура, эмоциональная. Думаю, дома ей ничего не грозит. Пусть возьмет телефон в руки и звонит ноль-два в случае, если начнут ломать дверь. Но не раньше. Впрочем, что-то мне подсказывает, что дверь ломать не будут.

Пробка продвигалась медленно, как улитка, которая проползает за час примерно тридцать сантиметров.

– Кто же это, что такое, – сказала Марина, – мы же были почти уверены, что это Даша.

– Да, странно, – кивнул Дима. – Сумку Киры забрал, фотографию Цукермана изорвал и написал сообщение Лизе о том, что она – следующая. Ты видишь логику? Я пока нет.

– Я тоже. Думаю, что ее и нет.

– Она есть, – заявил Дима. – Я вполне могу отличить ситуацию, в которой нет логики, от ситуации, когда логика есть, но я ее не понимаю. В данном случае, думаю, правильный – второй вариант.

– Меня смущает мой сон, – сказала Марина, – там сначала манекеном была Кира, потом Ульяна, а затем добавилась Ира, которая, тем не менее, демонстрировала признаки жизни. Однако же эсэмэску получила Лиза. В сне она была вполне жива.

– Я бы не рассматривал твои сны в качестве достоверного источника информации, – ответил Дима, – я верю в то, что подсознание, работу которого мы видим во сне, порой знает больше, чем сознание. Но если есть факты, они оказываются важнее, чем то, что привиделось. Сообщение – это реальность, а манекен во сне – это всего лишь манекен во сне. Он может значить все, что угодно.

– Однако же в случае Киры манекен оказался трупом.

– Не спорю. Кстати, напомни мне имена девушек-посетительниц семинара.

– Евгения, Вероника, Анастасия, Ира, Лиза, Ульяна, Кира и я. Еще Петр в качестве ведущего.

– Евгения – это девушка из налоговой? Которая привыкла планировать все так тщательно, что утонула в потоках бюрократизма? Та, что уговорила меня сделать вид, будто Петра выпустили по моему ходатайству?

– У нее на него виды, – сказала Марина. – А сотрудница налоговой инспекции не будет убивать. Она сделает все, что угодно – сфабрикует дело, поднимет налоговые ведомости за тысяча девятьсот тринадцатый год, выяснит, что педагоги незаконно собирали с родителей деньги на ремонт и на охрану детского сада, а также на овощи, фрукты и дополнительные занятия хореографией и английским.

– Только если это не случай шантажа, – возразил Дима. – Если шантаж, то Евгении Витальевне надо было убивать.

– Ага, но тогда Петр ей был бы ни к чему, все мысли ее были бы заняты страхом, как бы не попасться. Когда у человека есть силы и время на романтику, его совесть, скорее всего, чиста.

– Мудрое замечание, – согласился Дима. – Но это не сто процентов. Все же в целом я с тобой согласен. Тем более что Петр совершенно точно в момент убийства сидел на кладбище и бухал. Вернее так – человек, похожий на Петра, сидел и бухал. Никто не может сказать, что это был именно он. Кто там еще?

– Анастасия.

– Социальный изолят в безнадежной попытке спасти выигрыш в лотерею от растраты? Нам повезло, что она нам открыла. Бедняжка, она не может отказать, когда оказывается с кем-то лицом к лицу. Скорее всего, трубку тоже не берет, позвонить ей нельзя. Интересно, что она говорит родственникам?

– Что уехала в Хабаровск и вернется лет через двадцать. Кстати, Анастасии нужно освоить заказ товаров по Интернету. Тогда вообще не надо будет ни с кем контактировать, кроме курьера.

– Я не представляю, чтобы она могла оказаться убийцей. Это просто невозможно.

– Кто еще?

– Вероника.

Ряд, в котором они стояли, пришел в движение. Машина продвинулась на несколько метров и снова намертво встала. Сзади автомобиль подперла машина с охраной.

– О, это интересный фрукт, – сказал Дима. – Она главный бухгалтер. Когда-то она вложила всю зарплату всего коллектива в финансовую пирамиду. На несколько дней. А та возьми и рухни. Теперь Вероника платит по счетам. Но так как специалист она хороший, то денег хватает. У Вероники проблема не с деньгами, а с личной жизнью. Что, впрочем, неудивительно. Вот если бы ее умыть... и посадить на диету…