– Я мигом! – возликовал он, схватив купюру с проворностью обезьяны, и снова выбежал из комнаты, стуча босыми пятками.

Я подумала, что успею задать ему еще пару вопросов до наступления новых симптомов белой горячки.

Вернулся Анатолий довольно быстро, держа в руке незапечатанную бутылку с мутной жидкостью. Похоже, это был самогон. Подойдя к столу, он поставил ее возле меня, сгреб в одну кучу посуду, освобождая пространство, выискал из этой кучи две засаленные граненые стопки, одну из которых определил мне. Затем налил в обе из принесенной бутылки и, не дожидаясь меня, залпом заглотил свою порцию. Меня внутренне передернуло, но, сохраняя спокойствие, я чуть отодвинула от себя стопку, поскольку вонь от нее исходила потрясающая, и спросила еще раз:

– Так ты уверен, что именно в день гибели Костромы Спесивец был у тебя в гостях?

– Вот как тебя вижу, – и он подцепил передний зуб желтоватым ногтем, что на его языке означало клятву.

– А когда ты узнал о смерти Костромского?

– Говорю же, на следующий день. Аркашка у меня заночевал тогда. Мы тут все здорово перебрали. В обед где-то проснулись, похмелились, как водится, и он домой отчалил. Потом через час звонит и сообщает, что враг мой повержен!

Произнеся последнюю фразу, Воскобойников загоготал от удовольствия, наполнил себе еще одну стопку и так же залпом опрокинул себе в глотку, не морщась и не закусывая. После обвел осоловелым взглядом комнату и уставился на меня.

– А ты кто? – спросил он минуту спустя, и я поняла, что мой опрос свидетеля окончен. Начинался новый «приход». Надо быть начеку.

Не дождавшись ответа, Анатолий резко вскочил с места и бросился к кровати. Опустившись на колени, он извлек из-под нее небольшой ящик, в каких отправляют посылки. Достал из него консервную банку с надписью «Килька в томатном соусе», затем встал, задвинул ногой ящик с неприкосновенными запасами обратно и, озираясь по сторонам, словно кто-то мог покуситься на его кильку, вернулся на место. Положив банку на стол, он шепотом обратился ко мне:

– Постереги. – И начал шарить по столу.

Выискав среди завалов большой нож с черной пластиковой ручкой, он с размаху саданул им в банку. Фонтанчик красноватой жижи брызнул Воскобойникову на руку. Он отложил ножик и стал внимательно рассматривать пятно. Я сидела молча, но в немалом напряжении. В данный момент было лучше никак не заявлять о своем присутствии.

– Кровь. Кровь Христова, – шепнул он, слизнул с руки томатный соус и вдруг бухнулся на пол, встав передо мной на колени.

– А ты ведь ангел. Ангел с белыми крыльями, – прохрипел он, сложив ладони, как при молитве, и пытливо заглядывая мне в глаза. – Я ведь знал, что ты сегодня прилетишь ко мне. Я ждал тебя, давно ждал.

Воскобойников ударился лбом об пол и реально начал читать «Отче наш». Наизусть и без запинки. Я встала с места, чтобы обойти его, но он резким движением схватил меня за лодыжку, продолжая упираться лбом в пол. Едва сдержавшись, чтобы инстинктивно не лягнуть его, я осталась стоять как вкопанная. К чему-то подобному я была готова и сейчас надеялась, что его вскоре отпустит. А он, соответственно, отпустит мою ногу. Так и вышло. Дочитав популярную молитву до конца, он разжал руку и медленно поднялся. Пользуясь моментом, я отступила назад. Теперь его взгляд, прикованный ко мне, стал совершенно безумным. Он тоже попятился назад, несколько раз перекрестился и уперся спиной в поребрик столешницы.

– Нет, ты сатана, – хрипло проговорил он, шаря позади себя рукой. – Ты не ангел. Ты – сатана в бабьем обличье.

Стало понятно, что он ищет нож, чтобы расправится с сатаной. Я поставила сумку на свободный табурет и приготовилась к активным действиям. Через пару секунд Воскобойников наконец схватил искомый вслепую предмет и с криком бросился на меня. Я резко вывернула ему руку и повалила на пол. Нож отлетел далеко в сторону, а поверженный Воскобойников издал нечеловеческий вопль. Я саданула его ребром ладони в область шеи, и он притих. Воспользовавшись кратковременной передышкой, я уперлась коленом в его поясницу, достала из кармана веревку, которая не пригодилась Анатолию, но стала очень полезна мне, и связала ему руки за спиной. После этого мне ничего не оставалось делать, как вызвать «Скорую помощь».

Мне вспомнилась Фаина Раневская из послевоенного, но жизнеутверждающего фильма Александрова «Весна», когда я объясняла диспетчеру:

– Белая горячка. Горячка белая.

Дожидаться приезда бригады я не стала. И так потеряла много времени. Не хватало еще возиться с объяснениями для сопроводительных документов. Я лишь пошарила по карманам барахла, висевшего на импровизированной вешалке, нашла паспорт на имя Воскобойникова и положила на пенек, что так и остался стоять посреди комнаты. Надеюсь, врачи заметят. Судя по дате рождения, ему был всего тридцать один год. И он действительно родился четырнадцатого сентября.

* * *

С облегчением покинув сие жилище, я направилась к калитке. Замок снова висел на своем месте. Чертыхнувшись, я вынула его из петель, как около часа назад самим фактом своего прихода вынула из петли слетевшего с катушек Анатолия. Да, немало пришлось с ним повозиться, но зато я получила бесценные свидетельские показания, из которых следовало, что Алексей Спесивцев не убивал друга. Он просто явно что-то знал. И все же в Скотовку я сегодня не поеду. Через час уже начнет темнеть, а мне совершенно не улыбается перспектива мотаться в темноте по разъезженным грязным дорогам неизвестной деревни, состоящей, по словам его бабки, из двадцати двух домов. Представляю себе эту глухомань. Лучше навещу последнюю возлюбленную Костромского. И я позвонила по номеру Лидочки Москвиной. Мне тут же ответил мяукающий голосок:

– Алло, я вас слушаю.

– Лида?

– Да, это я. А вы кто? – замяукало в трубке, и мне сразу стало понятно, что придется иметь дело с полной тупицей.

Иногда только по интонациям голоса и манере разговора можно определить уровень интеллекта собеседника. Вот и сейчас я не сомневалась в том, что IQ Лидочки не превышает и пяти баллов.

– Это Иванова Татьяна Александровна. Частный детектив. Вас, кажется, предупреждала на мой счет Анастасия Валентиновна, – подробно представилась я, садясь в «мишель».

После некоторой заминки Лидочка пискнула:

– Ой, да! Предупрежди… предупреждала, ой.

– Скажите, Лида, где мы можем сейчас с вами встретиться? – спросила я, не оставляя ей шансов на отказ.

– Ой, сейчас? Сейчас можно у меня дома. Я сегодня в ночную смену. А пока до семи я дома. Вы хотите заехать прямо сейчас?

– Именно.

– Ну, приехайте тогда сейчас. Я вас жду.

Ее лексикон буквально резал мне ухо. Словарный запас не обширнее, чем у Эллочки Щукиной из «Двенадцати стульев». А уж голосок! Как у котенка, попавшего в беду. Общение с такого рода людьми плачевно сказывается на моей нервной системе. По мне уж лучше пара таких, как Анатолий Воскобойников. Там хоть драйв испытываешь.