— Я выгляжу…

— Ты выглядишь воплощением грез любого мужчины, — без зависти проговорила Лебедь. — Мне бы такие груди!

Она прильнула к моему плечу и улыбнулась мне в зеркало.

— Джентльмен ждет, малышка.

Лебедь взяла меня за руку и повела по коридору. В конце была дверь. Медная задвижка поблескивала в пламени свечи, которую несла Лебедь. Я гипнотизировала ее, пока мерцающий металл не смазался и не поплыл перед моими воспаленными глазами.

Там мужчина. Незнакомец, который хочет сделать со мной что-то бесстыдное.

Я нервничала и боялась, но это не мешало предательскому жару разгораться между моими бедрами. В конце концов, я была здоровым, молодым животным. Настало время, чтобы во мне проснулось желание.

Тот факт, что мужчина был незнакомцем, будоражил меня сильнее, чем я смела себе признаться. Осознание этого ютилось в самых темных уголках моих мыслей. Отдаться так означало нарушить все правила приличия, которым меня учили. Это было порочное, распутное действо, вульгарный и бесстыдный акт.

Неоспоримый акт свободной воли.

— Входи, — шепнула Лебедь. — Он ждет тебя.

Рука, словно чужая, потянулась к мерцающему пятну дверной защелки. Мои пальцы оцепенели от страха так, что металл не показался прохладным на ощупь. Я услышала щелчок замка.

Нет. Подожди. Я не готова…

Дверь передо мной распахнулась.

В комнате мягко мерцали свечи. Я смутно отметила, что спальня обставлена так же изысканно, как и весь роскошный дом Лебеди, но эта мысль лишь слабой тенью скользнула по моему сознанию.

Я видела только его.

Он стоял в центре комнаты. Он повернулся, и на миг мне показалось, что его черты скрыла тень. Потом я с тревогой поняла, что верхнюю часть его лица закрывает маска. Лишь темные глаза горели в прорезях черного шелка. Это делало его не просто незнакомцем. Это делало его таинственным, волнующим видением. Призраком.

Никем.

Я судорожно сглотнула, и мое тело захлестнуло приливом горячей крови. Он не был мужчиной. Он был всеми мужчинами сразу. Я поняла, что мне это и нужно. Мне нужна анонимность. Эта ночь, этот урок не будет супружеством, не будет даже любовной связью. Это будет секрет между незнакомцами — двумя людьми, которые останутся друг другу чужими. Сегодня будет просто наслаждение, — наслаждение без последствий и значимости за пределами момента.

О, как же я порочна, если хочу этого! А я хотела. Меня одолевало желание протянуть руку и коснуться этого видения, этого высокого, хорошо сложенного незнакомца в маске, который научит меня всему, что я хочу знать. Я медленно пошла к нему.

С каждым моим шагом он как бы вырастал. Наконец я оказалась достаточно близко, чтобы коснуться его. Когда я подняла глаза к скрытому маской лицу, он опустил голову, чтобы встретить мой взгляд, и я разглядела его густые темные волосы и массивную челюсть.

А еще рот. Этот рот приковал мое внимание. Губы были идеальными: не слишком полными и не слишком тонкими. Теперь, когда ничего другого не было видно, рот приобрел значимость, о которой я не подозревала. Я поняла, что у мужчины обязан быть красивый рот.

Я неосознанно провела кончиком языка по собственным губам. Уголки его красивого рта приподнялись.

— Привет, — сказал он.

Его голос прозвучал тихо и хрипло, почти как шепот, но достаточно проникновенно, чтобы дрожь пробежала по тем частям тела, о которых я не привыкла даже думать. Я хотела заговорить, но язык не слушался. В горле пересохло. Я была напугана.

И возбуждена. Я чувствовала, как пульсирует мое лоно, даже сквозь оглушительный стук сердца. При желании я могла повернуться и уйти, пока мы даже не поздоровались друг с другом.

Я осталась.

Дело было не в необходимости научиться быть самой блистательной куртизанкой на свете — я всегда была предприимчивой, а в том, что Лебедь уже заключила от моего имени соглашение с Робертом. Мне не нужно было никому доказывать свои способности.

— Ты очень тихая.

Мужчина подошел ближе.

Я выдавила из себя нечто идиотское:

— Да, сударь.

Он остановился передо мной так близко, что пришлось задрать голову, чтобы видеть его лицо.

Господи, дай мне сил. Маска будоражила меня все больше. Я хотела чего-то анонимного, чего-то распутного и восхитительно грешного. И очень боялась, что нашла это.

— Так вот, моя молчаливая леди, должен сказать, что я этого не одобряю. Я хочу, чтобы ты говорила.

Говорила что? В мыслях царил хаос.

— Да, сударь.

Боже, я так и сыплю остротами.

Он приподнял мой подбородок большим и указательным пальцами. Я слегка дернулась, когда он прикоснулся ко мне, ибо его теплая кожа обожгла меня, словно огнем. Он надолго задержал на мне взгляд.

— Скажи «член».

Попроси он меня об этом две недели назад, я бы ответила без тени смущения, потому что для меня это слово означало руку или ногу или просто часть чего-нибудь. Но теперь нет. Лебедь объяснила мне, что мужчины называют так свое мужское достоинство.

Его прикосновение сделалось чуть грубее, и он аккуратно, предостерегающе встряхнул меня за плечи.

— Мы не одолеем за ночь первого греха, если ты не сможешь произнести такое простое слово.

Я судорожно сглотнула.

— Ч-член.

— Попробуй еще раз.

Я уняла дрожь в животе.

— Член.

Мне понравилось, как уверенно это прозвучало.

— Кунка.

Я лишь удивленно заморгала в ответ. Я никогда не слышала этого слова. Он улыбнулся. Его губы были идеальными. Я не могла отвести от них глаз.

— У меня член. У тебя кунка. Скажи «кунка».

Ах! Это название моих гениталий. Весьма неприличное слово, я поняла это без объяснений. Изгиб его рта подсказал мне: он хотел услышать от меня грязные слова.

Наконец вспышка привычной дерзости согрела мои трясущиеся руки. Я встретила его взгляд, облизала губы и, вспомнив об уловке Лебеди, понизила тон.

— Кунка, — произнесла я.

У меня получился почти стон.

Теперь пришла его очередь глазеть на мой рот. Я была этим весьма довольна, пока он не повысил ставки.

— Скажи «трахаться».

О боже. Теперь он по-настоящему непристоен. Я решительно вдохнула.

— Тр… — Еще глоток воздуха. — Тра…

Он насмешливо фыркнул:

— Не пройдет и ночи, как ты скажешь: «Трахни мою кунку своим членом». Ты будешь повторять это снова и снова. Ты даже будешь кричать это.