– Обожди, у меня мысль появилась!

– Да что ты? – долговязый взглянул на напарника недоверчиво. – У тебя – и мысль? Это что-то новое!

– Ты смотри, не нарывайся! – огрызнулся напарник. – Лучше послушай. У нас с той, с Еленой, ничего не получилось, так?

– Так… – вздохнул долговязый.

– А почему?

– Потому что какая-то зараза ниже этажом шум подняла и весь дом перебудила…

– Нет, тут ты не прав. Надо смотреть в корень. У нас ничего не получилось, потому что мы не смогли дверь по-тихому открыть. А почему не смогли?

– Потому что дверь железная и замки хорошие…

– И опять ты не прав. Не из-за двери и замков, а из-за того, что мы ту тетку в квартире не смогли уболтать. А тетку мы не смогли уболтать, потому что голоса у нас мужские…

– А какие же еще у нас могут быть? Что это ты пургу несешь, я тебя не понимаю! Само собой, у нас голоса мужские, поскольку мы и есть мужчины! Или я не прав?!

– У нас голоса мужские, с этим ничего, конечно, не поделаешь. А вот у нее, – он ткнул пальцем в сторону Милены, – а вот у нее голос женский. Так вот какая у меня мысль: нужно ее с собой взять, чтобы она с той бабой, к которой мы сейчас едем, через дверь поговорила. Тогда она дверь откроет, и мы все сделаем без шума и геморроя…

– А что, это и правда мысль! – оживился долговязый, с некоторым сожалением взглянув на монтировку.

Немного подумав, он добавил:

– А если она не согласится?

– Она согласится, – усмехнулся его напарник. – Согласится, если ее правильно уговаривать!

– Правильно – это как?

– А вот смотри. Смотри и учись.

Он наклонился над Миленой и проговорил мягким, почти ласковым голосом:

– Ты слышала, о чем мы сейчас говорили?

Милена кивнула.

– Так вот, теперь еще послушай. Я тебя сейчас развяжу и пересажу в салон. В салоне тебе всяко будет лучше, чем в багажнике, так?

Милена снова кивнула.

– Потом мы приедем к той, последней бабе, и ты ее через дверь уговоришь, чтобы она открыла. Это понятно?

Милена энергично закивала.

– Хорошо, что понятно. Только теперь уясни еще кое-что. Если ты думаешь, что ты такая умная, если ты думаешь, что ты нас обманешь, если ты думаешь, что сбежишь, или поднимешь шум, или еще что, – так вот заранее запомни: как только ты что-то попробуешь сделать не по плану – я тебя… что? Думаешь, убью? Так вот, ни фига подобного. Я тебя убивать не буду, я тебе в ту же секунду рожу так исполосую, что собственная кошка тебя не узнает!

С этими словами бандит вытащил из кармана складной нож, выпустил щелчком его лезвие и поднес к щеке Милены. Кончик ножа заскользил по коже, выписывая на нем какой-то вензель. Милена задрожала мелкой дрожью.

– Поняла? – процедил бандит.

Милена часто-часто закивала.

– Вижу, что поняла! – он тем же ножом перерезал веревки на руках и ногах Милены, а потом срезал скотч.

Милена вздрогнула от боли, но не издала ни звука. Бандит выдернул ее из багажника, пересадил на заднее сиденье машины и сел рядом, поигрывая ножом. Потом бросил своему долговязому напарнику:

– А вот теперь поехали! Надеюсь, ты не забыл адрес той, последней, девки?

Алина проснулась от жуткого воя. Подняв голову, она проговорила заспанным возмущенным голосом:

– Джерри, скотина, прекрати сейчас же!

Джерри не прекратил – напротив, он завыл еще громче, как будто кто-то подкрутил у него внутри мощность.

Тогда Алина потрясла Олега:

– Олежек, проснись! Джерри что-то сожрал, и теперь требует, чтобы его вывели на прогулку!

Олег ответил каким-то неразборчивым, но, несомненно, нецензурным выражением.

Ну да, понятно, он накануне столько выпил, что сейчас его не добудишься…

Однако Алина попыталась еще раз, соединив метод кнута и пряника. Она ущипнула своего спутника жизни за жирный бок, а когда он вскрикнул и открыл глаза, быстро проговорила:

– Олежек, лапушка, Джерри что-то сожрал и теперь хочет гулять. Выведи его, всего на пять минут! А я тебя за это поцелую…

Олег взглянул на нее с выражением вполне осмысленной злобы и прохрипел:

– Сама его вчера вывела без намордника – вот он и сожрал какую-то гадость. Так что сама с ним теперь и гуляй…

– Но ты же знаешь, Олежек, что мне одной на него намордник не надеть!

– Кстати, и поцеловать его можешь, – добавил Олег, – а меня от твоих поцелуев стошнит!

Выдав эту тираду, он повалился на спину и мгновенно заснул, так что к вою Джерри присоединился мощный храп.

А Джерри завыл еще громче.

Ничего не поделаешь. Если его сейчас не вывести – он, во-первых, перебудит всех соседей, а во-вторых, из вредности нагадит в квартире, а ей потом придется убирать…

Алина со стоном сползла с кровати, напялила кое-какую одежду, прицепила к ошейнику поводок и поплелась на прогулку. Надевать намордник не стала и пытаться и дверь просто захлопнула – чего возиться, если через десять минут вернется…

На этот раз темная машина подъехала к самому дому – никакой ограды вокруг него не было, не говоря уже о шлагбауме.

Люди в черном вышли из машины, вывели Милену.

Тот, что пониже, демонстративно помахал перед ее лицом ножом.

– Помнишь, о чем мы с тобой договорились?

Милена энергично кивнула, хотя рот у нее больше не был заклеен скотчем.

Троица подошла к двери подъезда.

На двери был домофон, но тот бандит, что пониже, ничуть не расстроился. Он потыкал пальцами во все кнопки подряд, и через несколько секунд из динамика донеслись недовольные голоса:

– Кого черти принесли среди ночи?

– Прекратите хулиганить!

– Это ты, что ли?

– Я, я! – ответил бандит.

Замок щелкнул, и дверь открылась.

Напарники втолкнули Милену внутрь, вошли следом за ней, как и прежде, поднялись по лестнице, чтобы не поднимать шум, остановились перед нужной дверью.

– Ну что? – долговязый покосился на Милену. – Как ты с ней договаривался?

– А ведь она нам даже не понадобится! – жизнерадостно проговорил его невысокий напарник. – Ты только посмотри на эту дверь!

– А чего на нее смотреть? Дверь как дверь! Что я, дверей никогда не видал?

– Да эту дверь ребенок запросто откроет!

Боец достал из кармана бумажник, вытащил из него пластиковую карточку, вставил в щель между дверью и косяком и провел снизу вверх. Язычок замка отжался, и дверь открылась.